Она широко раскрыла глаза, в них светилось удивление и отчаянная надежда.

– Вы мне поможете?

Уилл пожал плечами:

– Сомневаюсь, что в противном случае вы захотите по доброй воле покинуть Францию.

У нее между бровей залегла складка.

– Сделать это будет нелегко. Мальчик не кошелек, который вы стянули на венском рынке. Когда мы похитим его, он будет чувствовать себя очень одиноким и испуганным.

Сознание Уилла наводнили воспоминания о былых страданиях. Он отлично знал о чувствах маленького мальчика.

– Прежде всего, мне нужно снова вернуться в тот дом, – заявила Элоди. – Разузнать, где находятся лестницы для слуг и детская, попытаться снова увидеться с сыном.

– И как вы намерены это сделать? Едва ли домочадцы обрадуются «торговке апельсинами».

– Скорее всего, нет, – вынуждена была признать Элоди.

Быстро обдумав ситуацию, Уилл предложил:

– Мы отправимся туда под видом лудильщика и его жены. Пока я буду занимать слуг на кухне своим мастерством и остроумием, вы сможете проскользнуть в детскую.

Она выдавила слабую улыбку.

– Неужели в ваших удивительных седельных сумках найдется даже тележка с горшками, сковородками и разными безделушками?

– Нет, но у меня есть деньги, чтобы все это купить. А вот есть ли у вас другое платье, из тех, что могла бы надеть уважаемая жена лудильщика?

– Да, у меня есть еще одно платье.

– Хорошо. – Уилл протянул ей руку. – Мы снова работаем одной командой? Не станете больше убегать от меня на рассвете?

– Да, одной командой. – Глядя в глаза, Элоди пожала ему руку.

Держа ее пальцы в своих, Уилл порадовался, ощутив связывающие узы, по-прежнему осязаемые и крепкие. Он едва сдерживался, чтобы не заключить ее в объятия, столь велика была радость от полученного шанса начать все сначала. Выкрасть ребенка из дома богатой графини – пустяковая задача. Чтобы удержать Элоди рядом с собой, он покусился бы даже на французскую казну. Впервые с тех пор, как проснулся поутру, Уилл вновь почувствовал необычайную легкость на сердце и удовольствовался тем, что поцеловал ей руку.

– У входа на площадь есть кафе. Можете подождать меня там.

Она положила ладонь на сгиб его локтя, он прижал ее к боку, наслаждаясь близостью. Они снова приятели. Несколько минут спустя они остановились у маленького кафе. Он проводил Элоди к столику, но она отпустила его руку не сразу.

– Ты удивительный мужчина, Уилл Рэнсли.

– Это точно, – усмехнувшись, согласился он. – Дай мне два часа, и я раздобуду все необходимое.

Элоди кивнула:

– Я буду ждать.

Пружинящим шагом Уилл направился на рынок, мысленно составляя список покупок. В детстве он много времени проводил на рынке, оттачивая навыки воровства, и теперь точно знал, какие блестящие безделушки привлекают внимание лакеев, экономок, кухарок и грумов и где их быстрее всего приобрести. Он лавировал в толпе на оживленных улочках, испытывая небывалое воодушевление оттого, что Элоди не бросила его ради другого мужчины. Ее влекли узы между матерью и сыном, прочность которых он понимал, как никто другой. Между ними больше не маячит вопрос верности. Уилл надеялся, что, когда спасет сына Элоди, она преисполнится к нему благодарности, которая вновь разожжет пламя физической притягательности.

Подобно умному паучку, он терпеливо плел сеть, судьба и обстоятельства помогали ему в этом, добавляя новые ниточки, связывающие их воедино. На исполнение нового задания и возвращение в Англию потребуется время. Время испытать их едва осязаемые узы, отведать страсть на вкус и понять, есть ли у них будущее. Уиллу еще только предстояло решить вопрос о том, как оправдать Макса и при этом не подвергнуть Элоди опасности. Но он обязательно что-нибудь придумает. Впервые с тех пор, как выкрал ее из Вены, он смотрел в будущее с надеждой.

Три часа спустя Уилл Рэнсли в наряде странствующего лудильщика давал одно из лучших представлений для челяди, которая была рада отвлечься от повседневных обязанностей. Убедив экономку позволить всем, включая и няню Филиппа, спуститься в гостиную для слуг, Уилл отвлек их внимание своим остроумием, сверкающими товарами и хитрыми трюками, позволив Элоди незаметно выскользнуть на лестницу для слуг.

До того как войти в дом, он предупредил, что у нее в запасе полчаса на поиски детской. В ее задачу входит связывание Филиппа и вынос его из дома на маленькую боковую улочку, где будет стоять тележка, содержимое которой скроет маленького мальчика. Сам Уилл к тому времени свернет торговлю и будет готов бежать из города.

Элоди согласно кивнула, не решаясь, однако, признаться, что сына она, возможно, не станет забирать. У нее все сжималось внутри, сердце билось от тревоги и предвкушения, когда она поспешно поднималась по лестнице.

Подробности посещения этого особняка полтора года назад с кристальной четкостью всплыли в ее сознании. «Пожалуйста, Боже, – мысленно молила она, – пусть этот день закончится не так, как тот, что разлучил меня с ребенком».

Графиня сказала ей тогда, что детская находится на третьем этаже. Оказавшись в коридоре, Элоди осторожно приоткрыла несколько дверей, прежде чем за одной из них, наконец, она обнаружила маленького мальчика, играющего с солдатиками.

Сосредоточенно расставляя фигурки группами, Филипп не поднял головы, когда Элоди украдкой вошла в комнату. Она воспользовалась его увлеченностью, чтобы как следует рассмотреть. Ее сердце болезненно сжалось от радости видеть его снова и от сожаления о полутора годах разлуки.

У него были ее глаза и губы, которые он прикусывал, нос Жан-Люка и его длинные изящные пальцы, а также черные непослушные волосы, постоянно спадающие на лоб.

Тут он поднял голову, и его глаза осветились любопытством.

– Кто вы? И где Мари?

– Она внизу, на кухне. Попросила меня посидеть с тобой, пока сама посмотрит на безделушки, которые продает мой муж.

– Безделушки? Их едят? Хоть бы она и мне принесла немного!

Элоди улыбнулась, понимая, что сладкое Филипп любит до сих пор.

– Боюсь, это не печенье и не пироги, а штучки вроде лент для волос или кружева для украшения воротника, стеклянные бусины для ожерелий или блестящие зеркала.

Внезапно мальчик прищурился:

– Вы сегодня продавали апельсины на площади. Вы же не станете снова хватать меня, правда? Мне это совсем не нравится.

Появившееся в его глазах выражение настороженности больно ранило ее.

– Я не сделаю ничего, что бы тебе не понравилось, обещаю. – Пытаясь удержать быстро угасающую надежду, она добавила: – Какие у тебя красивые солдатики! И пони тоже. – Она указала на злосчастного игрушечного пони со стеклянными глазами, стоящего у стены.