Но момент возвращения в реальный мир нельзя оттягивать до бесконечности.

– Ты ведь собирался как можно раньше отправиться на побережье. Уже давно рассвело. Нужно одеваться.

– А ты уверена, что не хочешь вернуться в Париж и еще раз попытаться забрать сына?

Она сжала челюсти и на мгновение зажмурилась, как от удара.

– Он меня даже не узнал, Уилл, – тихо ответила она, снова открывая глаза. – А если бы и узнал, о чем я только думала? У меня в запасе несколько жалких украшений, продав которые я, вероятно, сумею купить небольшой коттедж где-нибудь в деревне. Но помимо этого нет ни денег, ни семьи, ни связей. Мне не к кому обратиться за помощью и не с чего накопить денег для оплаты обучения сына, обеспечения его будущего. Если бы Морис был жив, но он мертв. Кроме того, кто возьмется предсказать, что может произойти в Англии? Я не имею права заставить Филиппа пройти через подобное. Нет, сегодня мы просто уедем из Франции, как ты и хотел.

Уиллу было больно наблюдать, как в глазах Элоди снова появляется отрешенное выражение, но он понимал: пустыми фразами ее не утешить. До тех пор пока он не придумает какой-то стоящий план, способный вселить в ее сердце надежду, лучше вообще не раскрывать рта. Приняв молчание за согласие, Элоди встала с постели и принялась собирать разбросанную одежду.

– На этот раз я путешествую в женском обличье? Или в твоей удивительной сумке найдется новая маскировка для меня?

Стараясь не отвлекаться на нее, обнаженную и возбуждающую, он заставил себя сосредоточиться на том, как поскорее переправиться через Ла-Манш и попасть в Англию, прежде чем Талейран или другой преследователь обнаружит их нынешнее местонахождение. Узнав, какое дело влекло Элоди в Париж, любой французский агент, знакомый с ее историей и недаром получающий жалованье, установил бы постоянное наблюдение за особняком графини. Преследователям наверняка известно, что они сумели добраться до Парижа.

– Боюсь, волшебная сумка опустела, да и деньги почти закончились. Дальше поедем в нынешнем обличье. Выступаем немедленно.

Элоди слабо улыбнулась, но то была лишь жалкая тень искренних улыбок, которыми она награждала Уилла во время путешествия и которые согревали его сердце, заставляя сжиматься в груди. Она быстро оделась. Он последовал ее примеру, потом наскоро собрал сумки и спустился вниз, чтобы заплатить хозяину. Выведя с конюшни лошадей, стал привязывать сумки к седлу. Элоди безучастно ожидала рядом.

Поначалу он не обратил внимания на частную карету, медленно двигающуюся по улице, постепенно заполняющейся пестрой толпой крестьян, горничных, торговцев, клерков и горожан, спешащих по делам. Кучер направил карету прямиком к ним, ненадолго отвлекшись на двух купцов, чьи телеги столкнулись друг с другом.

Уилл хотел было предупредить, но карета стала набирать скорость. Сосредоточив внимание на нервно переступающих ногами лошадях, Уилл пытался одной рукой удержать поводья, а другой оттолкнуть Элоди в сторону, дальше от опасной кареты.

Внезапно дверца открылась, наружу высунулся человек, схватил ее за руку и втянул в карету прежде, чем Уилл успел куда-нибудь пристроить поводья. Дверца захлопнулась, карета рванула вперед, увозя отчаянно сопротивляющуюся Элоди.

Час спустя здоровяк выволок ее из кареты со связанными руками и кляпом во рту и затащил вверх по лестнице черного хода в гостиничную комнату. Она отметила с облегчением, что ключ в замке не повернулся, похититель ушел.

Так как на протяжении всего пути этот человек не произнес ни единого слова, она не имела представления, кто он такой и зачем она ему понадобилась. Она стала отчаянно дергать путы, пытаясь высвободиться и бежать, прежде чем явится кто-то еще и причинит вред. Несколько мгновений спустя ей удалось развязать руки. Глаза уже привыкли к тусклому освещению комнаты с закрытыми ставнями. Вынимая изо рта кляп, она поняла, что находится здесь не одна. По коже забегали мурашки, на языке появился кислый привкус страха, когда она узнала сидящую за столом туманную фигуру.

– Сен-Арно!

– Вот именно, – подтвердил он, кивая. – А ты, похоже, так же сильно рада видеть меня, как я узнать о твоем воскрешении из мертвых. Должен признать, я был весьма опечален, когда герцог Талейран сообщил мне о твоем возвращении в Париж. Он посоветовал мне позаботиться о тебе, причем лучше, чем в прошлый раз.

На смену страху пришли гнев и отвращение.

– Да вы и так уже обо мне позаботились! Украли у меня сына!

Сен-Арно покачал головой:

– Тебя так просто было обмануть! Стоило лишь пообещать немного денег и перспективы для ребенка, как ты тут же попалась на крючок. Омерзительно и предсказуемо. Что ж, твоя глупость осчастливила мою дорогую сестру.

Никогда в жизни Элоди не стремилась столь отчаянно причинить кому-то вред, но в эту минуту отдала бы душу дьяволу за оружие. Хотелось избить Сен-Арно, стереть с его губ сардоническую улыбку, заставить кричать от боли. Она жаждала отомстить не за избиение, а за свое растоптанное сердце, которое никогда не будет прежним.

– Ублюдок! – рявкнула она, осматривая комнату в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать против него.

– Не я, дорогуша. Этим эпитетом следует наградить рожденного в канаве англичанина, который пытался помочь тебе. Не утруждай себя поиском, я не настолько глуп, чтобы оставить здесь нечто, чем ты могла бы воспользоваться как оружием против меня. Как бы мне избавиться от тебя на этот раз? Хочешь быстрой и милосердной смерти?

– Вы намерены сами это сделать? Вам не хватит мужества.

Его взгляд сделался жестким.

– Ты так думаешь?

– Прежде вы всегда поручали тяжелую работу другим. Что случилось с бедолагой, стрелявшим в лорда Веллингтона?

Сен-Арно элегантно изогнул бровь.

– Его повесили, полагаю. Ничего иного за свою небрежность и неисполнительность он и не заслуживал. Он был всего лишь средством для достижения цели.

– Как и я.

– Как и ты. Однако, в отличие от Франца, о котором австрийские власти позаботились давным-давно, своим возвращением в Париж ты доставила мне много хлопот.

– Так позвольте забрать ее у вас, – произнес голос у порога.

– Уилл! – вскричала Элоди. Страх и гнев сменились удивлением, облегчением и радостью.

На мгновение на лице Сен-Арно проступила тревога, но он взял себя в руки.

– А вот и ублюдок явился.

– Вы меня, разумеется, ждали. Лошадь может с легкостью угнаться за каретой. Пришло время вам потягаться с достойным противником. А когда я закончу, мы уйдем.

– Думаете, я просто позволю вам забрать ее и уйти? – рассмеялся Сен-Арно. – Странно, даже армия и детство в Севен-Диалз не избавили вас от наивности. Я намерен убить ее, так и знайте.

– Она не представляет для вас угрозы.