— Его к нам больше не пускают. Ходил, ходил, порядочнымказался. Пил, правда, сильно, но это ж не показатель… На то он и ресторан,чтобы оттянуться. Сначала Вадим платил, потом записать попросил. И так раз,другой, третий…

Когда долг перевалил за тысячу долларов, директорнастоятельно попросил Карякина расплатиться. Должник закивал:

— Непременно, в субботу. Мне в пятницу гонорарныедадут.

Но ресторанное начальство не повелось на заявление и велело:

— Сейчас, пожалуйста, рассчитайтесь.

— Так денег нет, — спокойно ответил Димон, —запишите на счет.

— Отдавайте часы и кольцо, — потребовалресторатор. — А когда расквитаетесь, вещички назад получите.

— Немыслимо! — начал возмущаться Карякин, но долгозлиться ему не дали.

На пороге кабинета, засучивая рукава, замаячилишкафоподобные секьюрити. Побледневший Карякин быстро положил на стол директоратребуемые вещи и взвизгнул:

— Безобразие, буду жаловаться вашему хозяину!

— Хоть лично президенту, — не сдался директор.

— Грабители!

— Вовсе нет.

— Гопники!

— Фу, как некрасиво так ругаться! Вроде интеллигентныйчеловек, а позволяете себе выражения, — укорил начальник ресторана.

— Вас еще не так обозвать надо, — кипелДимон, — обворовали меня!

— Как принесете деньги, так получите вещичкиназад, — прогудел один из секьюрити. — Должок за вами офигительный,если смоетесь, нам придется из своего кармана расплачиваться. Дайте-ка паспортна минутку…

— Зачем? — взвыл Карякин. — Совсемвзбесились!

— Только адресок перепишем, — ласково пообещалохранник. — Если денежки не принесете, будем знать, где вас искать.

— Ваще, блин! — потерял остатки всякого воспитанияВадим. — Часов с кольцом вам мало? Да У меня.., да это.., им цены нет,идиоты!

— Больно уж блестючие, — покачал маленькой головойсекьюрити, — может, и не золотые вовсе.

Пришлось-таки Карякину пройти еще через одно унижение.

— Ну, погодите, — пригрозил он директору, прячаназад в карман паспорт, — сделаю так, что вашу лавочку с тараканами инесвежей едой прикроют! У меня огромные связи…

— Он вернул деньги? — спросила я.

— Самое странное, что да, — хмыкнула Ася. —Пришел на следующий день, швырнул нашему Альберту в лицо пачку денег и гаркнул:«Отдавайте вещи, сволочи! Больше я в вашу забегаловку ни ногой. И всех знакомыхотговорю сюда соваться». Уйти он ушел, а адресок у Альберта в книжке остался.Принести? Могу, мне для хорошего человека постараться не трудно.

Я достала кошелек, вынула из него пару бумажек и ласковосказала:

— Сделайте одолжение, буду очень благодарна.

Вадим жил не в самом элитном районе столицы, на темнойулице, густо утыканной совершенно одинаковыми серо-белыми блочнымимногоэтажками, которые охотно строили в Москве в семиде-сятых-восьмидесятыхгодах.

Побродив по обледенелым тротуарам и отчаянно замерзнув вкороткой курточке, совершенно не предназначенной для длительных прогулокдекабрьским вечером, я наконец-то обнаружила нужный корпус под буквой Ж.Оставалось удивляться, ну зачем давали один номер всем зданиям, а потомдополняли его целым алфавитом — дом 11 А, 11 Б, 11В, 11 Г… Проще было поступитьиначе: пронумеровать подряд сами здания, меньше получилось бы путаницы. А тодаже останавливаемые мною аборигены начинали морщить лбы и шевелить пальцами.

— Одиннадцать Ж? Я живу в Д, вон тут Б… А где у нас Ж?Спросите другого человека.

В грязном подъезде лифтер отсутствовал, зато на подоконникерасположились несколько парней с дешевой водкой. Мне было не слишком приятноидти к лифту под их оценивающими взглядами. Слава богу, я не ношу вызывающешикарной одежды, а сумочка, висящая на руке, на самом деле дорогая дизайнерскаявещь, смотрится на взгляд подобных личностей копеечной ерундой, истинную еестоимость определит лишь человек, знающий последние тенденции моды. Кстати,если вам на пути попалась девушка вся в фирменных лейблах, во всякихпереливающихся буквах и ярких надписях, то, вероятнее всего, ее одежда сшита вближайшем подвале, на коленке у ловкоруких вьетнамцев. Подлинное произведениехорошего дизайнера не бросается в глаза, не сверкает стразами размером с арбуз,если, конечно, это не вечернее платье.

Поездка в вонючем лифте не прибавила мне положительныхэмоций. Ну скажите, отчего некоторые жильцы или их гости используют подъемниквместо туалета?

Дверь в квартиру Карякина была под стать окружающемупейзажу. Похоже, створку пару раз пытались выломать — деревяшка внизу измятачем-то вроде лома, а на уровне глаз красовалась надпись, которую я по этическимсоображениям не могу процитировать.

Натянув перчатку, я нажала на кнопку звонка. Послышалсяоглушительный звук: бом-бом-бом… Внезапно дверь соседней квартиры с грохотомраспахнулась, из-за нее высунулась растрепанная тетка с красным лицом, следомза ней на лестничную клетку выплыл запах подгорелого хлеба.

— Чево хулиганишь? — задребезжала баба.

— Простите, звоню не к вам.

— У меня слышно.

— Извините, но, думаю, я не виновата в создавшейсяситуации, — попыталась я купировать начинающийся скандал.

В ту же секунду из-за спины злой женщины понесся обиженныйдетский плач.

— Санька, тряхни Ленку! — проорала тетка, потомснова обратилась ко мне:

— Во, разбудила докуку, а только-только утихомирили.

— Еще раз прошу прощения.

— Его с маслом не сожрать.

— Кого? — не поняла я.

— Извинение твое, — еще сильней покраснела бабища.

Очевидно, у нее имелось стойкое желание поскандалить, а ещелучше подраться, но я совершенно не хотела стать участницей скандала. Терпетьне могу ссор, воплей, выяснения отношений и предпочитаю втянуть голову впанцирь. Но сейчас мне крайне был нужен Карякин.

Палец вновь нажал на звонок. Бом-бом-бом! Баба сталалиловой.

— Не поняла, што ль? Хорош хамничать! Ща в ментовкузвякну.