— Прости, — выдавил из себя, заправил кудрявую прядку ей за ухо.

Извинился, не зная за что конкретно. За заколку эту, отсутствие свое, за тайны, за недомолвки.

— Нет, — мотнула головой Софи и отступила. — Я поговорить хочу. Мы можем?

Кивнул потерянно. Серьезность тона не вязалась с её растрепанным видом. Нос порозовел, щеки блестели от влаги, но в глазах виднелась упрямая решимость. Такой она напомнила мне Фрейю. Мягкая с виду женщина вмиг могла взять себя в руки или из злобной фурии обратиться милой травницей.

Я оседлал стул, развернув его спинкой вперед. Она опустилась на соседний. Тронула висок в том месте, где обычно крепила заколку, и, не найдя, опустила ладони на колени перед собой.

— Мне жаль. Мне не следовало следить за тобой в тот вечер, — прямо сказала девушка, взглянув на меня. — Не думаю, что я должна была узнать. Вернее, не таким образом! Ты рассказал бы сам, когда собрался с духом. Ты же бы собрался? — вскинулась она, резко вздернув подбородок. И мне стало жаль её расстраивать. Такой разбитой она сейчас казалась.

— Конечно. — Конечно, нет. Вряд ли бы я решился на подобную дурость даже спустя года. Кто в здравом уме и памяти станет рисковать собственной шкурой?

Но Софи обмана не заметила и продолжила речь:

— Расскажи, пожалуйста. Про себя, про тех женщин…

— Прямо про всех? — изумился я её любопытству.

Девичьи щеки укрыл румянец, она широко раскрыла глаза, а затем презрительно зашипела:

— Вот уж! Не дури! Ты понимаешь, о чем я! — О да, я понимал. Но понимала ли она, о чем просит? И опасность такого знания. Софи поникла, закусила губу и глянула на меня снизу-вверх жалобно. — Пожалуйста, Джо. Это важно.

Я опустил локоть на спинку стула и подпер кулаком подбородок. Не отстанет ведь, а деваться мне из столицы некуда, пока обстоятельства не переменятся. Они, увы, не переменятся, пока я не поглощу своего создателя или не дождусь его естественной смерти. Благо, не исчезну вместе с ним, уж питаться самостоятельно научился.

— Уверена? — Оглядел её снисходительно, будто сомневаясь в решении, на что девчонка кивнула несколько раз, затем широко улыбнулась. И я не удержался от смешка. — Потом не жалуйся, сама попросила. С чего начать?

Она задумалась, забавно нахмурив брови, постучала пальцем о палец, как делала всегда, когда ощущала растерянность, а затем немного приоткрыла рот, определившись с вопросом.

— Ты не причинишь мне вреда? Или матушке. Или ребятам. Только честно.

— Зависит от обстоятельств. — Софи дернула плечом в раздражении, не удовлетворившись ответом. — Не в моих интересах хранить жизнь тем, кто решит меня сдать, — пояснил я. Она медленно облизала губы и хмыкнула под нос.

— Что-то еще? — Можно не надеяться на скорое окончание беседы, уж чего, а вопросов у неё точно накопилось больше десятка. Могу понять.

— Наверное, это неловко, но… кто ты?

Кое-кто крайне не осведомлен о видах нечисти. Даже удивительно, как много она знает о травах и лишь самую малость разбирается в, казалось бы, важной теме для всех жителей материка. В конце концов, добрая половина бед шла от нас. Будь сведуща, поняла бы по верным знакам. Я вздохнул.

— Слышала о сотворенных? — Дождавшись кивка, продолжил: — Так уж вышло, что я возник из мыслей, воли и желания одного конкретного человека. Мы… разделились много лет назад, мне больше не нужна его энергия для существования, но это не отменяет необходимости питаться. — Сказал и насторожился. Неприятное чувство забурлило в солнечном сплетении, пережало легкие. Пальцы легонько дрогнули, что я поспешно скрыл, зажав и вторую руку в кулак. Мне не понравилось то, что ощущал, потому что знал этому имя. Страх. Липкий, цепкий и мерзкий. Не понравилось и другое: я испугался её реакции. Того, что отвернется… лицо её исказится в ужасе, густые брови с изломом сурово опустятся, а цвет кожи побледнеет. Картинка в голове получилась настолько живая, что мне пришлось несколько раз быстро моргнуть, чтобы от неё избавиться.

Но ничего из того, чего я боялся, не случилось. Софи сложила губы буквой «о» и опустила ресницы, спрятав за ними явный интерес.

— Та девушка выглядела больной, — сухо подметила она, с осуждением смерив меня взглядом. Я пожал плечами.

— Какая?

— Рыжая. Когда мы за травами ходили.

— А! — Мне живо вспомнилась веселая кокетка из переулка у «Белых птиц». — К сожалению, таков эффект. Но он временный. Люди — живучие создания. Вы быстро восстанавливаетесь. К тому же, я не забираю жизнь или душу, лишь частичку внутренней энергии. — Внутренняя энергия течет внутри любого живого существа, из неё черпают силу для жизни и люди.

— Почему мы? Вокруг много менее приметных мест, матушку в городе знают. Может, к нам нечасто обращается знать, но уж в кругу среднего достатка её уважают! — Софи гордо расправила плечи, но тут же стушевалась под моим взглядом.

Причины были и не одна, но ей все их знать необязательно. Достаточно и одной. И такая как раз нашлась.

— Старик Ниви состарился, его здоровье пошатнулось. Уж каким хорошим лекарем он был, а вот себя вылечить не сдюжил. Мы нуждались в остановке, доме, стабильности. Потом я просто не решился продолжать путь в одиночку. Какой смысл? Здесь неплохие условия, город большой. Легко затеряться. Так проще. Понимаешь?

— Да, — сказала Софи и глянула на меня с опаской, ожидая подлянки.

Глупая. Хотел бы — давно уничтожил. Но другому старик учил, другое в голову вбивал с тех самых пор, как приютил. Он научил меня быть человеком. Не монстром, не бесом. С ним я осознал, что нечто, теплящееся внутри и зовут чувствами. Если бы я когда-нибудь смог выбросить из кошмаров ТУ женщину. Если бы она не осталась частью меня даже после своей смерти. Смог бы тогда открыться Софи целиком?

— Давай же, покажи мне. Покажи, Джозеф, — говорит она, растягивая узкие алые губы. — Сделай это для меня, — шепчет. Её шепот похож на змеиный, он проникает в организм и травит. Снова, снова и снова. Пока меня не начинает тошнить.

— А я могу? — спрашиваю и содрогаюсь точно также, как делает это жертва напротив. В глазах привязанного к решетке мужчины видится ужас загнанного зверя.

В подвале пахнет сыростью и плесневелыми корками. Неудачливому бывшему любовнику большего не достается.

— Конечно можешь, милый. Ты можешь сделать это для меня, — длинные тонкие пальцы с ровными ногтями трогают мою щеку, перемещаются на шею и сдавливают. До боли, чтобы понял: выхода нет. Либо пострадает мужчина, либо её гнев обрушится на меня.

И я