Нет. Это неправда. Она мне на самом деле нравится. Несмотря на ее острые углы, которые могут легко срезать конечность, мне нравится, какая она умная. Какая сообразительная. Какая забавная, хотя обычно я — кульминационный момент шутки. Мне нравится, как она наносит оскорбление, словно теннисный бросок, а затем бьет меня, когда я наношу ответный удар. Мне нравится, как она защищает Лили. Как она нежна с ней. Как мама-медведица со своим детенышем. Это значит, что она не вся состоит из бритвенных лезвий и колючей проволоки. Где-то под всей этой броней, которую она носит, бьется мягкое сердце. Мягкое сердце, которое научилось прятаться от жестоких рук.

Я имел в виду то, что сказал, когда говорил ей, что хотел бы убить ее покойного мужа. Я бы даже был рад эксгумировать его гнилой труп и попробовать это сделать. Я также имел в виду то, что сказал, что не хочу видеть ее после свадьбы. Это была чистая правда. Потому что каждая секунда, проведенная в обществе этой женщины, напоминает мне обо всех причинах, по которым я вообще согласился на брак по расчету.

Господи. Я бы хотел, чтобы появилось еще несколько десятков таких незваных гостей. Мне нужно будет перестрелять еще много людей, прежде чем все это закончится.

15

РЕЙ

С рассветом, когда встаю рано утром и направляюсь на кухню, чтобы приготовить завтрак для мужчин, я нахожу Куинна, он стоит посреди комнаты, как будто ждал на этом месте веками. Удивленная, я резко останавливаюсь в дверях и смотрю на него. Его глаза налиты кровью. Волосы в беспорядке. На нем та же рубашка, что была вчера, с разорванным плечом и пятнами крови на рукаве. Он выглядит взвинченным. Опасно взвинченный. Как будто всю ночь не спал, накачиваясь кокаином.

— Доброе утро, — осторожно говорю я.

Его взгляд скользит по мне, как грабли по раскаленным углям. Его голос звучит грубо.

— Ты в порядке?

— Да. А что, что-то случилось, пока я спала?

Он качает головой, затем запускает руку в волосы. Он пристально смотрит на меня мгновение, затем резко отворачивается и начинает расхаживать взад-вперед перед островом, уперев руки в бедра и нахмурив брови.

Обычно в этом месте я бы сделала остроумное замечание о его спокойном и жизнерадостном характере, но сегодня в нем что-то изменилось. Его грозовые тучи выглядят более тяжелыми. Он весь на взводе и в напряжении, и это заставляет меня волноваться. Я делаю несколько неуверенных шагов на кухню.

— Куинн? — Он делает резкое режущее движение рукой и рычит. Я поднимаю руки. — Хорошо.

Игнорируя его, я ставлю духовку на разогрев. Затем направляюсь к холодильнику и начинаю доставать продукты. Затем захожу в кладовую. Ставлю все на столешницу у плиты, завариваю кофе и начинаю нарезать овощи и готовить завтрак. Позади меня Куинн ходит взад-вперед. Время от времени он фыркает, как бык, копающий землю перед атакой. Я борюсь с почти непреодолимым желанием повернуться и обнять его.

Он тяжело опускается на стул, порывисто выдыхает, затем стонет. Звук низкий и полный страдания. Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, он сидит, облокотившись на кухонный стол. Его глаза закрыты, голова обхвачена руками, волосы торчат сквозь пальцы.

Не говоря ни слова, я наливаю кофе в большую кружку, добавляю чайную ложку сахара и ставлю кружку перед ним. Потом я возвращаюсь к готовке и снова игнорирую его.

Через некоторое время он тихо спрашивает: — Откуда ты знаешь, что я пью черный кофе с сахаром?

Взбивая яйца в миске, я улыбаюсь про себя.

— Ты похож на человека, который любит немного сладкого, но не хочет, чтобы кто-нибудь знал об этом.

Чертовски ворчливый, он огрызается: — Да? Еще какими-нибудь остроумными наблюдениями ты хотела бы поделиться?

— Пей свой кофе. Еще слишком рано спорить.

Следующие десять минут мы не разговариваем. По крайней мере, словами. Он сидит и бросает молнии мне в спину, которые я отражаю со спокойствием, которое, кажется, только еще больше распаляет его. Я вижу, что он рвется в драку, но не даю ему этого сделать.

Дважды он вскакивает из-за стола и снова наполняет свою кружку из кофейника, но только для того, чтобы вернуться к столу, снова плюхнуться в кресло и погрузиться в размышления. После того, как он издает свое третье громкое ворчание за последние минуты, с меня хватит. Я прекращаю то, что делаю, подхожу к столу, придвигаю стул рядом с ним и тихо спрашиваю: — В чем дело? Я беспокоюсь о тебе. — Ошеломленный, он смотрит на меня, моргая. — Я серьезно, Куинн. Я хочу знать, что не так. Пожалуйста, скажи мне.

Он снова моргает.

— Ты ... ты только что сказала пожалуйста?

— Прекрати нести чушь. Что случилось? — Когда он просто сидит и смотрит на меня, как будто я только что прилетела из космоса, я подсказываю: — Ты поссорилась с Джанни? Ты узнал что-нибудь об этих мужчинах? Планы изменились?

— Свадьба все еще в силе, если ты это имеешь в виду, — сердито говорит он.

Я пристально смотрю на него мгновение, затем вздыхаю.

— Прости, что я так негативно отнеслась к этому. Я уверена, ты можешь понять почему, но…ну, я подумала, что была действительно строга с тобой. Несправедливо строга. После того, что ты сделал вчера …

— Что я сделал?

Он говорит это так, как будто действительно не помнит, что он полностью перешел на режим Джона Уика, выследил и убил людей, которые проделали дыру в стене дома и хотели похитить Лили.

— Ты защитил нас. Всех нас. И ты спас мне жизнь.

Он сглатывает, его кадык дергается. Его горящий взгляд не отрывается от моего лица.

— Ты спасла мою жизнь, — хрипло говорит он.

— Наверное, нет. Я имею в виду, что этот парень был ужасным стрелком. Ты бы проделал дырку у него во лбу прежде, чем он смог бы закончить еще один раунд. Если бы это была я, стрелявшая тебе за спину, ты был бы мертв. Не то чтобы я стала бы стрелять в тебя, потому что я решила, что больше не испытываю к тебе ненависти, но ты понимаешь, о чем я говорю.

Когда я улыбаюсь ему, он издает тихий удивленный смешок.

— Вот так просто, ты меня больше не ненавидишь?

Я делаю задумчивое