говорить, пока у них нет общих дел. Как только они поженятся, будет гораздо интереснее, сразу найдутся темы для обсуждения, например, кому выносить мусор и чем питаться последние три дня до получки, а пока им лучше наслаждаться последними месяцами свободной жизни подальше друг от друга.

Такой подход показался Косте крайне разумным, и он окончательно уверился, что им с Олей предстоит счастливая и гармоничная семейная жизнь.

Отец смягчился к послушному и здравомыслящему сыну, но матримониальные достижения не повод расслабляться в других областях жизни, где по-прежнему необходимо сражаться и побеждать.

Казалось бы, победа в любительском кроссе ерунда, ничего не значит, но для отца очень важно, чтобы сын был первым во всем, за что берется. Чемпиону мира по легкой атлетике он, может быть, и позволил бы Косте продуть, но среди обычных людей сын обязан быть лучшим.

В общем, Костя жалел, что не заразился гриппом от Колдунова и уважительной причины прогулять кросс у него нет.

Делать нечего, он упаковал в рюкзак тренировочный костюм, кеды и старую ветровку, с завистью взглянул на Яна, на правах выздоравливающего кайфовавшего в кресле с чайком и книжечкой, и поехал в Сосновку, где проходило мероприятие.

Обстановка на кроссе царила до неприличия благодушная, спортивной злостью и соревновательным духом там и не пахло.

Погода выдалась хорошая, удивительно ясная для Ленинграда. В небе ни облачка, старые деревья являли все богатство красок расцветающей золотой осени, сухая листва шуршала под ногами, а в прозрачном безветрии летали тонкие нити паутины. Солнце пригревало ласково, и сотрудники поднимали к небу лица, щурились, ловили уходящее летнее тепло и отмахивались от поджарых преподавателей физкультуры, снующих в толпе с кипами полотняных номеров.

Костя огляделся в тайной надежде, что отец проспал и не пришел, но нет, тот стоял возле старта вместе с академическим начальством и оживленно что-то обсуждал.

Костя встал поодаль, с таким расчетом, чтобы папа мог его заметить и подозвать, но и чтобы это не выглядело, будто он сам хочет вступить в разговор.

Папа увидел его минуты через три и, не прекращая разговора, коротко кивнул сыну. Сообразив, что церемония окончена, Костя взял у физрука номер и пошел переодеться в армейскую брезентовую палатку, которую поставили специально для этого случая. Чуть дальше под живописно склонившимися тонкими березками стояла женская палатка, а между ними растянули навес, где раскинули ряды складных столов с батареями термосов и грудами бутербродов. Среди пожилых сотрудников Костя по фиолетовым кудрям узнал преподавательницу физиологии, когда-то поставившую ему роковой «неуд», заметил у нее на груди номер и искренне изумился, как это живое ископаемое собирается еще куда-то бежать. На вредной тяге только если… Пришлось срочно подавить в душе злобу от былых обид и пожелать преподавательнице удачи.

Натянув спортивный костюм, Костя вдумчиво зашнуровал кеды и вышел, чтобы попросить кого-нибудь завязать себе номер на спине.

Из знакомых первым попался на глаза Владимир Андреевич, благостно куривший в компании рентгенолога и эндоскописта. Компания живописно расположилась на вылезших из-под земли узловатых корнях старой сосны. Загасив одну сигарету, Владимир Андреевич тут же взялся за другую.

Костя нахмурился:

– Как вы собираетесь бежать?

– Надеюсь, быстро, мой друг, – засмеялся начальник, – надеюсь, быстро.

– Вы бы хоть размялись перед стартом, – посоветовал Костя.

– А мы размялись, не переживай, – Владимир Андреевич хлопнул себя по карману тренировочных штанов. Там угадывался предмет, который мог быть только фляжкой с коньяком и ничем иным, – будешь?

– Нет, спасибо.

– Ну, как знаешь. Поворотись-ка, сынку, – Владимир Андреевич, кряхтя, поднялся и ловко завязал ему тесемки номера.

Поблагодарив, Костя отошел подальше от сигаретного дыма, но обнаружил, что обстановка везде примерно такая же. Люди общаются, отдыхают, даже непьющие библиотекарши и те налегают на чай с бутербродами.

Разминаться у них на глазах было неловко, и Костя, заметив в траве узкую тропинку, прошел по ней вглубь парка.

Миновав полянку, он оказался в зарослях шиповника. Алые ягоды в пожелтевших листьях казались еще ярче и почему-то напомнили Косте брызги крови.

Он поскорее прошел дальше и сразу за кустами увидел девушку, прилежно делающую махи ногами. По номеру на спине Костя понял, что она тоже будет бежать кросс, загляделся на тонкую талию и только потом узнал Надю.

Хотел быстро отступить в шиповник, но заставил себя остаться на месте и поздороваться.

Обернувшись, она вздрогнула и покраснела, и Костя, зачем-то извинившись, быстро вернулся к месту старта и зашел за вековой дуб, чтобы размяться, хотя никто и так не обращал на него внимания.

Разбившись на группки, люди общались мирно и весело, радовались погожему дню и не стремились к спортивным достижениям.

Дали старт. Костя размеренно бежал в общей массе, экономя силы, но вскоре даже на таком вялом темпе оказался лидером. Молодые доктора еще старались, дышали в спину, а Владимир Андреевич с приятелями просто перешли на шаг и вальяжно фланировали по дистанции, время от времени прикладываясь к заветной фляжке.

Победа, похоже, достанется слишком легко и не заставит отца гордиться сыном. Костя немного ускорился, как раз настолько, чтобы не устать, а разогреть организм для решительного финишного рывка, еще больше оторвался вперед и чувствовал себя немного неловко, даже отчасти предательски, как тот единственный дурачок, который во время коммунистического субботника искренне старается трудиться.

Бежать, впрочем, было приятно. Сухая земля пружинила под ногами, солнце сияло, но не слепило и пригревало ровно столько, сколько нужно для хорошего темпа. Костя чувствовал, как работает тело, как легкие вдыхают прозрачный осенний воздух с едва уловимой горчинкой тления, как сердце разгоняет кровь по мышцам и как они сокращаются сильно и в такт… Он вдруг ощутил себя неотъемлемой частью этого теплого дня, частью земли и неба, пузырьком, на секунду вскипевшим над вечным котлом жизни, чтобы пролететь, увидеть мир и исчезнуть.

Мысль эта оказалась ясной и ласковой, как сегодняшний день, и печаль в ней еле угадывалась, как дымок от сухих листьев, которые жгли где-то вдалеке. Тут дорожка повернула, и показался пункт освежения. Там возле столика с водой и термосами стояло человек двадцать. Они приветствовали лидера радостными криками, кто-то протянул бумажный стаканчик, но, помотав головой, Костя отказался и побежал дальше, сопровождаемый криками «Давай! Давай!».

Слышать эти крики было приятно, хоть болели не за него конкретно, а просто людям в выходной день хотелось порадоваться и покричать.

Бежать впереди всех становилось скучно, а главное, лидирующая позиция расхолаживает и ослабляет волю к победе. Не говоря уже о том, что возрастает опасность темной лошадки, опытного бегуна, всю дистанцию копившего силы для мощного спурта.