Паранойя, привет! Точно вылетит Фрекен Бок и крикнет: "Ку-ку, мой мальчик!". То есть девочка. То есть я.

Со всякими Аринами, Селенами, приворотами, отрядами и свиданиями вдобавок, совсем нервной стала. Скоро каждой шороха шугаться начну.

Тени еловых лап разукрасили снег в зебру. В отблесках фонарей впереди сияла Академия. Волшебства добавила повисшая над шпилем самой высокой башни луна.

Замерла, стараясь запомнить каждую черточку неописуемой картины. Я ведь и не думала тогда, в детстве, что смогу когда-нибудь изменить свою жизнь. Не представляла захлестывающее чувство безграничного счастья — здесь и сейчас. Под звездным небом на аллее, в тени пушистых елей любоваться Академией под пристальным вниманием Луны.

А только ли Луны?

Хруст снега и шорох веток откуда-то из темноты. Миг — и я лечу спиной назад, в животе расползается боль от сильного толчка. Спина встретилась со стволом, затылок раскололся на тысячи осколков. С потревоженных веток осыпался снег. Вялой рукой смахнула с макушки насыпавшийся холмик. Порозовевший снег упал рядом.

Вот ведь… ель-метель…

Перед глазами поплыло. В расплывающихся очертаниях заметила только голубые сапожки.

— И что он в тебе нашел?

Недовольный женский голос — последнее, что я услышала.

"Кажется, скоро она все-таки найдет

"рычаг" зажигания узоров"

Из личных заметок Мороза

Ох, метель… Голова взорвалась приступом боли.

Когда я успела так… поломаться?

А… неудачное возвращение от оленей… Нехорошая тенденция — после оленей обязательно что-нибудь происходит. В прошлый раз подслушала разговор, теперь приложили физически.

Кому же я жить-то мешаю, не понимаю.

— Очнулась? — в хрипловатом голосе узнавалась Авдотья Петровна. — Давай-давай, миленькая, приходи в себя.

С первого раза глаза открыть не удалось. Хотела узнать где я, и не смогла произнести ни звука. Невнятное мычание не считается.

— Ну-ну, много хочешь! Тебе теперича двигаться противопоказано. Часика два полежать придется. А там, глядишь, отвары лечебные подействуют и поскачешь к себе.

Нежность и забота в ее голосе успокаивали.

Не умерла же, чего расстраиваться, правильно? Вот если б умерла, было бы обидно.

— Как тебя угораздило-то, а? — удивлялась тетя Авдотья. — У всех тишь да гладь, а ты где-то приключения находить умудряесся. Варька-Варька, — вздохнула она, — себя не жалеешь, хоть Мороза бы пожалела. Он, чтоб ты знала, от тебя отходить не хотел, да. Я отправила. Чуть не веником выгоняла. А то ж пять часов просидел! Все за тобой присматривал. Ой, ой гляньте, краской залила-ася. Ишь, ишь покраснела-то вся! А то-то! Мороз тебе не мальчик, найдет этих гадов и головешки открутит. Ибо неча! Неча на девочку нашу покушаться!

Авдотья Петровна говорила не переставая. Мне же хотелось провалиться сквозь пол, под землю, желательно в самые недра. И не вылезать. Вдобавок спина припомнила жесткие объятия с природой и безжалостно заныла, так что лежать стало невыносимо.

Быстрей бы меня на ноги поставили… О боли забыть и от тети Авдотьи сбежать. Неровен час она сюда священника притащит для венчания.

Мутная пелена перед глазами не радовала. Размытая фигура Авдотьи Петровны, светлое пространство… Ясности больше не стало.

Сухость во рту катастрофическая. Выжженная пустыня на языке скорейшему восстановлению точно не поспособствует.

— Пить, — шепот показался чужим.

У потерявшего с перепоя голос и то поприятней получится.

— А, воды, воды… Я ведь и забыла, дура старая. Осторожно, — губ коснулся прохладный край кружки, — не спеши. Если б не лесной Дух, страшно представить… не хочу даже представлять!

Счастье в мелочах. Например, в стакане воды. И не просто подать, а подержать, напоить…

— Спасибо, — едва различимый шепот.

Собственно, куда голос пропал? Я вроде головой ударилась, спиной. Кто звук выключил? Авдотья Петровна будто услышала мой вопрос.

— Ничего-ничего, скоро заговоришь. Дух тебя в сон погрузил. Магия древняя, истинная, последствия свои имеет. Ничего-ничего, тебе повезло. Могла и оглохнуть, например.

И впрямь повезло. До сих пор не осознаю масштабы везения.

Размытая картинка надоела. Прикрыла глаза, погружаясь в темноту сознания. Тетя Авдотья расценила это как знак.

— Поспи, поспи. Во сне организм быстрее восстанавливается, — мне заботливо подоткнули одеяло. — Спи, Варюша. Спи.

Спать наоборот не хотелось. Мысли вращались вокруг аллеи. Там ведь никого не было. Кому понадобилось в елках прятаться? И зачем? Караулили меня? Откуда узнали, что я пошла к оленям?

Самое главное, за что? Никого не трогала и тут — прилетело нежданно-негаданно. Сразу и не понять чем.

Мелодичный, с оттенком брезгливости голос всплыл в памяти.

"И что он в тебе нашел?", — кто? Из-за кого на меня напали? Не из-за Мороза ли часом?

Лис предупреждал, что чокнутые студентки не гнушаются грязными методами в борьбе за место "под Морозом". Грубо, да. Однако факт.

Я и сама не против. Окучивайте Мороза, пусть он отвлечется от меня.

Умом не блещут, тоже факт. Логично ведь, что нападение на меня провоцирует в нем желание защитить. Как студентку в первую очередь.

Глупые курицы. Стратегия на нулевом уровне.

Привороты еще делают… и где результат? Я требую результат. Почему он не воспылал любовью к Селене? И почему на нее не нападают? Или это она напала на меня?

Все, устала думать. Пусть Мороз сам варится в интригах и расследованиях. Я искалеченная жертва. Мне необходим покой.

Глухой звук шагов, щелчок дверной ручки и приглушенный голос:

— В себя пришла. Спит, — доложила Авдотья Петровна.

Даже и не знаю — кому. Вариантов, конечно же, никаких.

— Принесите чай, пожалуйста. Один с лимоном и мятой, — тихо попросил Мороз.

Снова щелчок. Тетя Авдотья ушла.

— Открывайте глаза, вы не спите.

Скрип ножек стула по полу и ощущение тяжелого взгляда не оставили шанса притворятся дальше.

Вместо размытого пятна я даже смогла разглядеть ректора. Правда без деталей… в моих глазах он без лица, но все же лучше, чем было.

— Я предполагал, что вы попытаетесь избежать свидания. Как себя чувствуете?

— Как овощ.

— Спелый и вкусный или незрелый?

— Не смешно, Мороз Морозович.