ты отказываешься сотрудничать.

— Потому что это глупая идея.

— Дело не в этом. — Он наклонился вперед, упершись ладонями в скамью. — Ты боишься.

— Боюсь? — у нее вырвался язвительный смешок. — Боже, Питер. Ты такой глупый. Посмотри на меня. С тех пор как я вернулась в Уиллоу-Хит, мне угрожали, меня преследовали и чуть не убили. Боюсь? Я в ужасе.

Он откинулся на спинку стула.

— Так сделай что-нибудь с этим.

— Я не могу.

— Почему?

— Потому.

— Потому что что?

— Просто потому что, Питер, ладно? Давай, пожалуйста, перестанем говорить об этом.

— Это из-за Мики?

Он не хотел этого говорить, но вопрос все равно вырвался, горький и обвиняющий. Каждую ночь после возвращения домой она просыпалась с одним и тем же именем на устах. Напротив него на носу покачивающейся лодки Уайатт побелела.

— Не надо, — прошептала она. — Никогда не произноси при мне его имени.

Итак, интуиция его не подвела. Это не принесло ему ожидаемого удовлетворения. Вместо этого им овладела болезненная зависть. Он как раз собирался сказать что-то еще, когда краем глаза заметил какое-то движение на мелководье. Запах гниющих листьев донесся до него как раз в тот момент, когда он заметил густые красные водоросли, цветущие на поверхности воды.

— Уайатт.

— Не разговаривай со мной, — отрезала она. — Я хочу вернуться.

— Уайатт, смотри.

Она проследила за его взглядом.

— Что это? Кровь?

С противоположного берега донесся крик. Там, по колено в воде, стоял человек, видеть которого ему хотелось бы меньше всего. Поднялся ветер, швырявший маленькую лодку из стороны в сторону, и доносивший до него неприятный хриплый голос Джеймса Кэмпбелла.

— Не показывай ему, на что ты способна, — сказал Питер Уайатт и опустил весла обратно в воду, прежде чем она успела возразить.

К тому времени, как они добрались до берега, ветер усилился до неистовства. Он бил в нос, угрожая полностью перевернуть маленькую лодку. Питер забрался на мелководье глубиной по пояс, стараясь не встречаться взглядом с темными от шторма глазами человека, стоявшего напротив него, и пытаясь погрузить корпус в ил. Когда он повернулся, чтобы помочь Уайатт выбраться, то увидел, что она стоит по щиколотку в воде, ее платье промокло насквозь, руки лежат на руле, в глазах — безмолвный вызов.

— Вот небольшой интересный факт. — Голос Джеймса врезался в него, жесткий и навязчивый. — Король Артур проводил свои собрания за круглым столом, чтобы ни один человек не мог претендовать на превосходство над другим. Все они собирались на равных. Трудно это сделать, когда никто из твоей группы не предупрежден о собрании.

— Я же говорила, что он разозлится, — пробормотала Уайатт, когда Питер сказал:

— Мы просто вышли подышать свежим воздухом.

— В доме достаточно воздуха, — раздался у него за спиной этот невыносимый голос. — Если только ты не пошел к пруду, потому что боялся, что тебя подслушают. В таком случае, Питер, мои чувства задеты.

Он развернулся, чтобы встретиться лицом к лицу со своим призраком, и тут же пожалел об этом. Они оказались нос к носу, эти темные глаза, непонятные ему, как у незнакомца. Над головой сверкнула первая молния, и ужасная улыбка превратилась в ухмылку с ямочками на щеках. Слишком широкая, чтобы быть нормальной. Слишком острая, чтобы принадлежать чему-то человеческому.

— Нечего сказать?

Питер ощетинился.

— Есть, много чего.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть. Но ты будешь держать это в себе, пока не станет слишком, слишком поздно. И тогда ты взорвешься, поджигая все и вся на своем пути. Я правильно понял?

Начали падать первые капли дождя.

— Отвали.

— Прими комплимент, Питер. — Над восточным горизонтом прогремел гром. — Ты так красиво все разрушаешь. Я никогда не видел ничего подобного.

Он, не задумываясь, рванул вперед и врезался прямо в протянутую руку Уайатт. Ощетинившись от ярости, она втиснулась между ними.

— Что, черт возьми, с вами не так?

Ее ослепительная улыбка, брошенная через плечо, была слишком идеальной.

— Со мной или с ним?

— С обоими. — Ветер швырнул волосы ей в глаза. — Я имею в виду, Боже, если кто-то и разозлится, то это буду я. Я имею полное право ненавидеть вас обоих, но вы же видите, что я не веду себя как неандерталец. У нас есть проблемы поважнее, чем какие-то глупые детские обиды.

— Он пытался убить тебя, Уайатт, — прозвучало вкрадчивое напоминание. — И он сделает это снова, как только у него появится шанс. Это что, глупая детская обида? Или теперь, когда он наконец-то уделил тебе хоть каплю внимания, все уже позади?

Она напряглась.

— Прошу прощения?

— Ты меня слышала.

На этот раз, когда гром прокатился по небу, он был прямо над головой.

— Ух ты. — Смех Уайатт был горьким. — Я и забыла, каким придурком ты можешь быть, когда захочешь.

Убрав руку с груди Питера, она зашагала прочь, не оглянувшись ни на кого из них, поглощенная дикими волнами луга. В тот момент, когда она скрылась, взгляд серых глаз скользнул к Питеру. Он сделал все, что мог, чтобы подавить в себе желание отшатнуться.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — потребовал он ответа.

— Защищаю свои инвестиции, — последовал простой ответ. — В прошлый раз ты потерпел неудачу. Второго раза не будет.

Что-то серебристое описало дугу в воздухе, и предмет полетел в его сторону с идеальной точностью. Питер выбросил руки вперед как раз вовремя, чтобы поймать зажигалку Джеймса — ту самую, которую он оставил на безымянной могиле в роще. Он провел пальцем по вмятине, страх впился в его кожу, как клещ.

Когда он поднял глаза, он был один, дождь лил как из ведра.

Сунув зажигалку в карман, он углубился в поля, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, а небо прорезают молнии. К тому времени, как он поднялся на холм, направляясь к роще, вооружившись ржавой лопатой, которую взял из дровяного сарая, он промок до костей.

Впереди виднелась часовня, освещенная белым светом под электрическим небом. Из земли торчали десятки и десятки крошащихся надгробий, его кости были оставлены в качестве скудных подношений чудовищу. Он прошел мимо них, даже не взглянув, направляясь к одинокому холмику в дальнем углу кладбища.

Он не знал, что здесь делает, знал только то, что должен увидеть это своими глазами. Он должен был знать, что лицо, преследовавшее его, было не просто злой выдумкой, а самым настоящим… кукольным мальчиком с загадочной ухмылкой.

Полуослепший от проливного дождя, он начал копать. И копал. Наконец, его руки покрылись мозолями, а одежда потемнела от грязи, он отступил назад и воткнул лопату в землю. За деревьями бушевала буря, мрачная, как