внимательно. Не человек, а сплошная двуличность…

– Я, может быть, в носу ковырялась! А ты мне помешал!

– Бросай-ка эти дурные привычки, Даша. Нам еще человека воспитывать. Будет стыдно, если он тоже начнет засовывать пальцы в нос при людях…

– А ты прекращай заходить ко мне без стука! Это тоже неприлично, между прочим, и неправильно!

– Вот. Составляй список и добавляй все свои требования в договор. Чтобы потом не было никаких обидок.

– А просто обсудить и решить нельзя? Как мы будем общаться? Только при свидетелях и юристах?

– Это была шутка, Даша. Не нужно быть такой серьезной. Смотри проще на жизнь. – Он зачем-то взял стул, подтащил его и уселся рядом, упираясь коленями в мои. Наклонился так, что наши лица оказались на очень близком расстоянии. Я могла ощущать его мятно-кофейное дыхание и разглядеть саму себя в радужках глаз. Тех самых глаз, что внимательно меня изучали.

– Давай свой договор и уходи. Зачем уселся? Я же сказала, что хочу побыть одна.

– Я забыл сказать тебе очень важную вещь, Даша. – Как в плохом дешевом сериале, он взял мои руки в свои, поглаживая… Должна была зазвучать романтичная музыка, а я просто обязана была растаять. И почти уже поплыла.

– Говори. Я внимательно слушаю.

– Спасибо тебе. Огромное! Я вел себя очень некрасиво, водя тебя за нос. Ты могла бы меня послать к чертям, а согласилась помочь…

– Я не тебе помогаю, а Вовке. Ему это нужно. Тебя бы отправила на хрен с большим удовольствием!

– Ты не обязана помогать и ему… – Ощутила легкое касание мужской ладони к своей щеке. Владислав зачем-то решил меня погладить. Легко и невесомо, как бабочка крылышком махнула.

Я замерла от неожиданности. Забыла, что он сказал, а тем более – что собиралась ответить.

– Ему это нужно. Даже не обсуждается…

– Ты удивительная. – Ко мне потянулась вторая его рука. А следом – губы.

– Эй, подожди! – Запаниковала. Отодвинулась дальше, попыталась его оттолкнуть, но как-то совсем неудачно. – Ты же говорил, что между нами не будет ничего личного!

– Угу. – Мои трепыхания ни к чему не привели. Руки, только что невесомые и нежные, стали сильными и уверенными. Пальмовский притянул меня ближе и все-таки прижался своими губами к моим. Без намека на продолжение: просто мягко и тепло поцеловал, и тут же оторвался.

– Что ты творишь?! – Потерла рот пальцами. Кожу жгло и пощипывало, саму меня вело, как от хорошей дозы алкоголя.

– Говорю тебе «спасибо». И еще немного тренируюсь на будущее. Нам же нужно будет показывать пример идеальной семьи. Вроде бы, получается, что скажешь?

– Выйди вон, Владислав! И прекрати надо мной издеваться! – Мой предел терпения, кажется, иссяк. Еще чуть-чуть, и я начала бы царапаться и кусаться.

– Вот. Очень похоже на настоящую семью… – Этот зараза опять довольно улыбался. – Ухожу. А ты договор посмотри, все-таки. Не хочу, чтобы ты осталась обиженной, хотя бы по деньгам.

Он ушел, подмигнув напоследок.

А я взялась листать этот несчастный договор, весьма пухленький и объемный. В нем все казалось правильным и сказочным. Если верить написанному, все мои проблемы с деньгами должны были решиться одним махом. И мои, и родительские… Но ведь так не бывает же, что нет никакого подвоха?!

Устала вникать и искать. И сделала самое глупое, что, наверное, можно было придумать: пошла за советом к Але. Больше-то и не к кому было идти.

– Вот же козлина этот Пальмовский, а! У них точно какое-то животное в предках потопталось! – Аля что-то еще шипела под нос, нецензурное и гадкое, но я точно слов не разобрала.

– С тем, что он козёл, я спорить не буду, Аль… – Реакция девушки поразила. Я ещё никогда не видела её такой взволнованной и рассерженной. – Однако хотелось бы знать, ты-то, почему так завелась?

Какая-то глупая и самая подозрительная моя часть уже увидела в её злости – ревность. Чёрт знает, что происходит между этими двумя. Может, она тоже в Славика влюблена, только муж и дети ей мешают?!

– Даш, а как я должна реагировать? Это что, вообще, такое?!

– Тебе жаль терять ещё одного спеца? – Неловкая попытка пошутить и сгладить её возмущение не удалась. Девушка уже пошла красными пятнами, вскочила с места, зашагала по своему личному кабинету. Задёрнула жалюзи на окнах, сквозь которые можно было видеть весь её отдел. Наверное, не хотела сотрудниц смущать.

– А тебе не жаль свою жизнь просрать, Дарья Олеговна? Это же не на пару месяцев затея, а на несколько лет! Понимаешь, вообще, что потом просто так не уйдёшь?

Я затихла, вжавшись в кресло. Гнев Али был намного страшнее, чем сердитый Владислав Андреевич. У того ирония смягчала любые выходки, и ей можно было противостоять.

От Алиной ярости хотелось куда-нибудь сбежать. Желательно – на другой континент, чтобы точно не достала.

– Это не игрушка! Не собачка или котёнок! Хотя даже к ним нужно относиться с уважением… Ребёнок, Даша! Ты это понимаешь, нет?!

Вот где была зарыта причина её волнения. Аля – мать двоих детей. Видимо, очень сознательная…

– Понимаю. Мы познакомились с Вовкой и его бабушкой. А в чём дело?

– Когда тебе надоест терпеть закидоны и выходки Пальмовского, что будешь делать? Разведёшься?

– Ммм… – Она озвучила мой самый затаённый страх. Только он звучал немного иначе: что делать, когда я сама Пальмовскому надоем. Но вслух такое ни за что бы не произнесла. Это было бы слишком обидно и больно.

– Что мычишь? Этот дурак тебя облапошил, а ты повелась. Только не подумала, что себя измучаешь сначала, а потом сделаешь несчастным мальчика. Он матери настоящей никогда не знал. Не видел. Ему только рассказали, что она его бросила.

– Я в курсе, да. Вера Борисовна поделилась…

– А что с ним будет, когда Вова поверит в тебя, привыкнет… Мамой станет называть… А ты его снова бросишь. Об этом ты подумала, Даша?

Она устала от своего спонтанного взрыва. Присела рядом, прямо напротив меня. Смотрела так печально, что стало не по себе.

– А почему ты решила, что я должна его бросить, Аль? Даже если придется разойтись с Пальмовским, я Вовку никому не оставлю. Не нужно думать, что ты – хорошая, а все остальные люди вокруг – дебилы и козлы. И все я прекрасно понимаю, как это важно для мальчика. Сделаю все, чтобы ему было хорошо в жизни. Все силы брошу на это! И не нужно меня унижать такими подозрениями. Это… это неприятно, как минимум.

– Хорошо. Извини. – Она сдула с лица прядку, внезапно выпавшую из