– Вот за это я тебя и люблю! – Я вздрогнула и замерла. И от фразы, и от того, с какой нежностью его пальцы опустились на мое запястье. Пальмовский будто понял, как мне нужна поддержка сейчас.

– За что? – Долго сидела, нахохленная, как воробей. Осваивалась в новой реальности. До меня только сейчас по-настоящему начало доходить: я еду в ЗАГС. Чтобы подать заявление на вступление в брак. И не с кем-нибудь, а с Пальмовским! Черт его за ногу дери! С человеком, который держит мои пальцы так, словно это что-то драгоценное…

С человеком, который после бурной ночи свалил в неизвестность, отправив смс с заданиями по работе… Удрал, как выяснилось, на помощь чужой бабушке… Но мог бы хоть слово об этом сказать?

Быть рядом с этим человеком – это вечно жить на вулкане. Или срочно очерстветь и не обращать на его выходки внимания…

– За твою честность, Дарья Олеговна, и за прямоту. У тебя на лице всегда все написано, а еще и словами добиваешь. Это бесценное качество в наше время.

– А за что ты любишь Алю? – Вопрос вырвался прежде, чем я успела его обдумать. Еще один плюсик к моей честности… или глупости?

– А кто сказал, что я ее люблю? – Брови Владислава сошлись на переносице. Он удивленно глянул на меня, потом опять уставился на дорогу.

– Ну… ты только что ей говорил, что готов был бы жениться… Если бы не какой-то Витек…

– Нехорошо подслушивать, Даша. – Он опять развеселился. – Особенно, когда не понимаешь, о чем речь. Аля – жена моего брата. Замечательный человек, хотя еще та зараза. Но детей она воспитывает великолепно. Брата, кстати, тоже строит. Я это имел в виду, а не то, что ты себе придумала…

Отвернулась к окну и переваривала. Одна часть моей души рвалась поверить… А другая кричала, что не надо быть дурой. И принимать за правду хоть одно слово Пальмовского – глупо.

– А знаешь, что мне в этом нравится, Даш? – Слава не дождался моего ответа.

– Что?

– Ты, похоже, ревнуешь. Это очень приятно.

Он сосредоточился на том, чтобы пристроить машину на парковке огромного здания, забитой автомобилями. Отвлекся от разговора, эта пауза была необходима мне, чтобы сочинить хоть что-то, не теряя лица.

– Слава, ты, помнится, сам сказал: у нас просто сделка. Ничего личного. Зачем вообще вспоминать про ревность и прочие сантименты?

Выкрутилась. Кажется. Фиг я когда-то признаюсь, что реально ревную до умопомрачения!

– Хорошо, Аль. Пусть будет так. – Он кивнул, но все равно очень хитро улыбался.

– Я – Даша. – Опять противно царапнуло где-то в груди. Ну, за что мне все это? Я же согласилась ради Вовки… и своих родителей… Почему так цепляет его отношение к другой девушке?

– Прости. Оговорился, Даш. Тебя невозможно с кем-то спутать. Потому что ты – уникальная.

– Ладно. Проехали. – Я устала от этих сладких речей, вроде бы приятных, но с неистребимым привкусом горечи. – Пойдем уже займем очередь, пока документы везут.

Руки должны были дрожать от волнения. Но нет – все буквы на документах я выводила ровно и уверенно. Как будто запись в ежедневнике, а не самая важная бумага в жизни.

Заминка случилась на вопросе с фамилией. Я задумалась, когда сотрудница ЗАГСа спросила, какая будет у меня после брака. Пальмовский же быстро сообразил:

– У тебя есть какое-то имущество, Даша?

– В смысле? – Старалась не обращать внимания на недоуменный взгляд женщины. Та как будто в чем-то засомневалась.

– Что ты имеешь в виду?

– Квартиры, машины? Акции? Загранпаспорт и права? Сколько бумаг на твоей фамилии?

– Паспорт и диплом… – Я не догоняла до конца, к чему он клонит. – Трудовая еще…

– Отлично. Пишите, что будет Пальмовская. С этими бумажками разберемся.

Оторопев, даже не успела возразить, а тетенька уже зафиксировала.

Сообщила дату и время, когда приходить на торжественное мероприятие, и отправила восвояси. Ей было некогда, сзади стояло еще несколько пар в очереди.

– Ну, что? За кольцами, Даш? Не передумала еще?

– Нет. И вообще, я сама доберусь. На автобусе.

Мне было плевать, как Пальмовский к этому отнесется. Обидится – и черт с ним. У меня гораздо больше поводов для обид.

Очень хотелось побыть одной, не отвлекаясь и не волнуясь. А Владислав не мог не вызывать волнения. И дело вовсе не в его будоражащем парфюме… Сейчас, когда самое важное и ответственное мы совершили, я поняла, как выдохлась, и больше не могу держать себя в руках.

А подсознание тут же начало подсовывать горячие образы… Хоть смейся, хоть плачь, но я ощутила себя какой-то озабоченной самкой. Еще и обиженной на самца, до кучи…

– Нет уж. Я должен доставить тебя на место. Потом отдохнешь, сколько хочешь. Можешь даже взять пару выходных, если надо…

– А как же сметы и гениальные проект, который нужно сдать через несколько дней?!

– Забей на это. Самый важный проект мы уже запустили, а с бизнесом как-нибудь разберемся.

Ко мне опять вернулся привычный Пальмовский: холодный, отстраненный и насмешливый.

– Я поеду на заднем сиденье тогда!

– Как скажешь, Даша, как скажешь.

Мог бы, для приличия, и настоять. Подтвердить свои лестные речи поступками… Пальмовский этого делать не стал: просто открыл мне заднюю дверь и помог усесться в машину.

И по дороге он был занят какими-то другими делами, не мной: звонил, отвечал на звонки, отдавал какие-то важные и мне не понятные распоряжения. Очень деловой и очень занятой человек… А я – так, между прочим. Удобный подходящий инструмент для решения его проблем. И совсем не девушка, которая мечтала о любви, огромной и светлой. И о том, чтобы выйти замуж за самого желанного на свете человека, родить ему много детей, увидеть внуков… И умереть желательно в один день…

В офис мы заходили вместе. Но по отдельности. Никто бы ни за что не подумал, что рядом идут не начальник и подчиненная, а двое будущих супругов. Отличная маскировка на местности! Ничего личного, как и требовалось.

Меня никто не трогал в кабинете. Не писал. Не звонил. Не настукивал сообщения в мессенджере. Как будто все одним разом вычеркнули меня из рабочей жизни… А сейчас бы очень не помешало отвлечься на какие-то полезные занятия, вместо того, чтобы без конца гонять трудные мысли в голове.

– Даш, ты договор забыла у меня на столе.

– А почему вы без стука, Владислав Андреевич? Разве это прилично?

– Ну, ты же на работе, Дарья Олеговна. Что я могу здесь неправильное и неожиданное увидеть? – Он опять улыбался тепло, смотрел