Он кивнул удовлетворенно головой. – Теперь уже можно спрашивать?

– О чем? – Такая настойчивость не могла не вызвать улыбку. Было тяжело и сложно, а губы все равно растянулись.

– Ну, ты меня знаешь. Я тебя знаю. Будешь мамой моей?

Пришлось опуститься на скамейку с ним рядом. Ноги не хотели держать. И вообще, откуда-то вспомнилось, что с детьми нужно общаться, находясь на одной с ними высоте.

– Вов, я боюсь. Честно… – Если можно сказать правду, лучше не врать. Особенно, когда вот такие серьезные темы.

– Боишься?! – Мальчишка фыркнул и рассмеялся. – Ты же взрослая. И не старая, вроде. Это бабушки всегда боятся, им положено. Ты же еще не бабушка?

– Нет, к счастью… – Милый парень, однако. Хотелось бы и мне быть такой уверенной во всем и наивной. – А ты? Разве тебе не страшно, что чужая тетя вдруг станет твоей мамой? А если я злая, нехорошая? Если буду ругаться и наказывать? Или еще что-то сделаю такое, что тебе не понравится?

Пальмовский, зараза такая, молчал. Я несколько раз бросила взгляд в его сторону, в надежде, что он придет на помощь и что-нибудь подскажет… Но Владислав даже не попытался произнести что-то полезное… Гад…

Вова нахмурился, губы пожевал, совсем по-стариковски. По его лицу можно было прямо-таки читать, как бродят мысли в лохматой головенке. Он мне уже нравился, несмотря на дикость ситуации…

– Нет. Славик плохую маму не станет мне приводить. Он же умный. И любит меня. И хочет быть моим папой. Зачем ему плохая жена? Нам такая не нужна. – Он отрицательно помотал головой, и даже кулачком пристукнул по колену. Как будто гвоздь забил, как последнюю точку в своей речи.

– Ты так доверяешь Славику и его мнению?

– Да. Он меня еще ни разу не подвел.

– Я еще никогда не была мамой, Вов. Даже сама не представляю, что из меня получится. Вдруг, я вас разочарую, а? Придется расставаться потом…

– Ну, ничего. Если у тебя не получится, Славик другую найдет. Получше.

Отличная перспектива, однако. Я начала понимать, от кого у Вовки такие способности вести переговоры: талантливый учитель стоял рядом и продолжал молчать.

– Ты тоже так считаешь, Слав? – Надоело ждать, когда же он вымолвит хотя бы слово.

– По поводу?

– Ты спал? Не слышал, о чем мы сейчас говорили?

– Вы очень многое обсудили, Даша. Уточни, пожалуйста, о чем ты.

– Тоже думаешь, что можно будет меня заменить, если вдруг чем-то вам не подойду?

С замершим сердцем ждала его ответ.

Мой выбор уже был сделан, и слова Пальмовского уже вряд ли на что-то повлияли бы. Но хотелось понять, все-таки, он меня ценит хоть сколько-нибудь, или реально готов заменить в нужном случае, как не подошедшую деталь.

– Нет, так не получится. Служба опеки не поймет, если я начну жениться и разводиться на всех без разбора. Так что извини, Даш, либо да – либо нет. Если согласишься, то обратной дороги не будет. Потом не отвертишься.

– А. Ну, спасибо хоть на этом…

С одной стороны, очень льстило, что этот, вроде бы, разумный мужчина, выбрал мою кандидатуру.

С другой стороны – злило и раздражало, что меня рассматривали просто как инструмент в достижении своей цели. Установить опеку над мальчиком – это крутейшая идея, поднявшая Пальмовского в моих глазах на какую-то недосягаемую высоту. Какие бы ни были на это причины, только за само желание мужчине стоило бы дать медаль.

Но какого черта он меня использовал практически вслепую, поставив перед фактом?!

– Почему ты стала такая грустная, Даша? – Детская рука притронулась к моему локтю, очень осторожно и аккуратно.

Обалдеть. Этот маленький человечек решил меня поддержать, а не требовать к себе внимания.

Проморгалась, чтобы прогнать с ресниц непрошеную влагу, шмыгнула носом, протерла лицо руками, и смогла улыбнуться. Уже совершенно искренне.

– Я расстроилась, Вов. Такому классному парню, как ты, обязательно нужны родители. И это неправильно, что у тебя их нет.

– Как это – нет? Ты не будешь мамой? Не хочешь, да? – Теперь у пацана стремительно краснели и увлажнялись глаза.

– Очень хочу, Вов. Но боюсь обещать. Вдруг, что-то не получится и не срастется?

Обняла его, прижимая к груди лохматую голову. Странное, волнующее, совсем незнакомое ощущение – чувствовать, как к тебе льнет ребенок, словно врастая в тебя всем своим хрупким телом.

– Все срастется, Даша. Не придумывай лишнего. Пойдем, познакомишься с Верой Борисовной, а потом поедем в ЗАГС. Времени остается очень мало.

– Вы будете жениться, да? С настоящей, всамделишной свадьбой?!

Детская непосредственность – это же чудо какое-то, волшебство и сказка! Вовка моментом забыл о своей грусти и печали, тут же воссиял и оживился. Подпрыгивал и приплясывал…

– Свадьба – это лишнее, Вов. Нам главное – документы оформить. А все остальное – ненужная ерунда.

– Что?! – Это мы прокричали уже хором с Вовкой.

– Даш, ну, ты-то будь взрослой. Тебе зачем такой фарс? – Наконец-то у Владислава на лице появилось настоящее, живое, откровенное удивление. Он даже как будто растерялся.

– Я – девочка. И я хочу праздник и белое платье. И это мое условие!

Он, конечно же, был прав. Меня совсем не вдохновлял этот фиктивный праздник. Но чувство вредности пересилило: пускай напрягается, организовывает мне свадьбу.

– Еще скажи, что нужно ехать кольца выбирать? – Пальмовский усмехнулся, потирая переносицу, глядя на меня с нескрываемым сарказмом.

– Конечно. У нас будет масса умилительных историй, чтобы делиться ими с органами опеки. Начинай готовиться к этому прямо сейчас!

Глава 11

– Ну, что, теперь ты поняла, почему такая спешка?

Я не смогла выдавить ни слова, пока мы возвращались к машине.

Вовка, само собой, очень маленький и многого не понимает. Для него бабушка – что-то вечное и незыблемое, и ничего с ней страшного случиться не может.

Но любой взрослый, даже не имея специального образования, с первого взгляда бы понял: женщина очень плоха. Ей нужно не бегать по ученикам, давая уроки в разных концах города, а лежать в санатории и поправлять здоровье. Тогда, возможно, она еще сможет прожить много лет и даже понянчить правнуков.

А сейчас Вера Борисовна была просто измотана и нагрузками, и волнениями, и постоянной заботой о неугомонном Вовке.

– Думаешь, все так плохо, да? – Мне хотелось, чтобы Пальмовский сказал, что я ошибаюсь. Что у Вовкиной бабушки просто легкое недомогание, пара дней отдыха – и все пройдет…

– Ей можно сделать операцию, Даш. Я узнавал. И даже могу оплатить, чтобы она не ждала годами в очереди. Но она ведь отказывается! Говорит, не