Шум урагана затихал, но Хоббс решила не уповать на лучшее.Так уже было, а потом ветер снова резко усилился, словно открылась новаяпробоина. Последнюю по-настоящему целую переборку Хоббс видела в артиллерийскомотсеке.

Она посмотрела на манометр. Индикатор показывал почти абсолютныйвакуум. Плохой знак, но поскольку в этой части «Рыси» вряд ли оставался воздух,новая декомпрессия фрегату пока не грозила.

Хоббс развернулась и увидела перед собой люк, ведущий нагрузовую палубу. Еще один прыжок — и она окажется рядом с люком. Люк былоткрыт.

Она приготовилась к худшему — к зрелищу изуродованных телпосреди обломков броневой стали, но когда добралась до люка и заглянула в него,то не смогла поверить собственным глазам.

Она увидела тьму... и звезды.

Грузового отсека не было.

Кэтри подтянулась и оказалась по другую сторону переборки. Вужасе она обвела глазами огромный круг растрескавшейся переборки, белевший подзвездным небом.

На ее плечо легла рука.

— Старший помощник? — послышался внутри гермошлемаХоббс удивленный голос.

Хоббс обернулась и увидела инженера-сержанта. Женщина былажива, здорова и не испугана. Даже в тяжелом скафандре было заметно, какатлетически она сложена.

Сержант сделала знак, и Хоббс посмотрела в ту сторону, кудата указывала.

Судя по всему, здесь находилась вся инженерная бригада. Людисгрудились возле переборки. Хоббс облегченно вздохнула.

К ней приблизилась фигура в скафандре. Уотсон Фрик. Главныйбортинженер.

Они прижались друг к другу антеннами гермошлемов.

— Что творит Зай, черт бы его побрал? — гневновопросил инженер.

— Нам нужно было срочно развернуться и уйти,Фрик, — объяснила Хоббс. — Риксы обнаружили наш след — замерзшуюводу. Они могли того и гляди найти нас по этому следу.

— Но почему обязательно надо было устраивать такойрывок! У меня человек за борт улетел!

Главный инженер кричал, а на глазах у него стояли слезы. Онсхватил Хоббс за плечи. Кэтри уже была готова начать отбиваться, но Фрик взялсебя в руки.

— Вы запустили дрона-буя, да? — спросил он. Хоббскивнула.

— Нам потребовалось механическое ускорение, настолькосильное, насколько возможно. В качестве реактивной массы мы должны былииспользовать твердый объект. Если бы мы снова распылили воду, риксы бы опятьнас засекли. Они искали лучами лазеров кристаллики льда и шли по следу за«Рысью».

Фрик на миг задумался, потом выругался и коротко понимающекивнул.

— Но мы никак не ожидали, что в грузовом отсеке треснетобшивка, — сказала Хоббс.

Фрик покачал головой.

— Это не должно было случиться. Но тут оказалисьтонюсенькие трещинки, не толще волоска — их проделали вирусы. Видимо, ониугодили в обшивку во время атаки «стайников». Этот участок обшивки, —добавил он, указав на то, что еще совсем недавно было полом грузовогоотсека, — продолжает грызть кавитация.

Хоббс кивнула. На то, чтобы зарегистрировать всеповреждения, нанесенные «стайниками», у них было меньше двадцати минут. Видимо,один из снарядов оставил в обшивке поедающие металл наноустройства.

— Вот почему вы открыли этот люк, — проговорилаона.

Фрик опустил голову.

— Одно из двух: либо медленная утечка, либо еще одинвзрыв. Если бы мы столкнулись с неуправляемой декомпрессией, мы бы потеряли ипереборку в артиллерийском отсеке, и так далее — по всему кораблю.

Кэтри Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком, представивсебе, как трескается одна переборка за другой — так вода ломала переборкилегендарного «Титаника».

Она обшарила взглядом переборку и увидела трещины,избороздившие ее поверхность. Трещины расползались клином — так выглядит сбольшой высоты дельта реки.

— Фрик, она выдержит еще один поворот?

— Еще один что?!

— Капитану нужно еще раз развернуть фрегат, чтобы мыопять оказались нос к носу с риксским крейсером.

— Господи, помилуй, — прошептал Фрик.

Хоббс взглянула на механические часы на запястье. Часы продолжалиидти даже в открытом космосе.

— Пилоты начнут разворот через сорок трисекунды, — сказала она. — Но с ускорением всего в одну двадцатую g,как вы просили.

— Нет! Слишком много! — воскликнул Фрик. —Для центра корабля это ерунда, а здесь ощущается намного сильнее.

Хоббс растерянно покачала головой. Она не понимала, о чемговорит бортинженер.

— Вы когда-нибудь кнутом махали? — спросил Фрик.

Хоббс нахмурилась. Она припомнила игру — рискованный маневрпри нулевой силе тяжести, который заново изобретал каждый успешный класс вакадемии. Длинная цепочка курсантов бралась за руки в большом спортивном залена учебной орбитальной станции и начинала раскручиваться. Если ты оказывалсяпосередине, то двигался едва-едва, но при этом ощущал, с какой силой тебя тянетв обе стороны. Те курсанты, которым довелось оказаться на краях цепочки, леталис невероятной скоростью. А когда цепочка распадалась, они ударялись о стенки —будто вылетали из пушки. Игра обычно заканчивалась парой-тройкой переломанныхключиц, а то и трещиной в черепе, и ее строго-настрого запрещали — до тех пор,пока в будущем году новички не открывали для себя это ни с чем не сравнимоеудовольствие.

Старший помощник, широко раскрыв глаза, смотрела нарастрескавшуюся переборку.

— Что произойдет, Фрик?

Главный бортинженер взглянул на трещины и зажмурился. Егогубы шевелились. Похоже, он проговаривал вслух какое-то сложное уравнение.Потом он оттолкнулся от переборки, чтобы осмотреть ее целиком.

Хоббс посмотрела на часы капитана Зая. Оставалось двадцатьвосемь секунд до начала третьего маневра. Зай наверняка знал, что грузовойотсек получил повреждения. Даже пассивно работающие датчики должны былизарегистрировать отрыв значительной массы металла и потерю большого объемакислорода.

Но капитан не догадывался о том, что структурные изменениякоснулись следующей переборки. Сейчас, в режиме затемнения, не работаливнутренние датчики. В командном отсеке понятия не имели о вирусной кавитации. Акто знал, как далеко зашло заражение металла? Вполне могло быть и так, чтоинфекция поразила все переборки.

Не откажется ли Зай от задуманного и согласованного с Хоббсплана?

Двадцать секунд.

Старший помощник подлетела к Фрику и коснулась своейантенной антенны на его гермошлеме.

— Главный инженер, докладывайте! Фрик открыл глаза.

— При таком маневре у «Рыси» окончательно оторветсянос, — сказал он. — Мы потеряем по меньшей мере носовойартиллерийский отсек. А может, и того больше.