"Проклятье! — думал Зай. — Опять жертвы, иснова потеря мощности компьютерного обеспечения. И все из-за какого-топрицельного лазера.

А когда в нас угодит разряд хаотичной гравитации, начнетсясущий ад".

— Сколько времени осталось до выхода из зоныогня? — спросил он девушку-лейтенанта, неотрывно смотревшую на циферблатчасов.

— Двенадцать, — ответила она.

— Считайте, — приказал капитан.

Девушка начала обратный отсчет. По мере того как онасчитала, в командном отсеке становилось все тише и тише. Никто из них не былспособен сделать хоть что-то. Поток гравитации наносил своим жертвам чудовищныеповреждения — переломы позвоночника, раздавленные мозги, разрывы внутреннихорганов. При том, что отсутствовала энергопоглощающая оболочка, способнаяотразить гравитационный разряд, могли погибнуть десятки, если не сотни членовэкипажа.

Зай даже не мог предупредить весь экипаж, но мог хотя быобратиться к тем, кто находился рядом с ним в командном отсеке.

Когда осталось пять секунд, он дал знак лейтенанту, и таумолкла.

Но Зай обнаружил, что не в состоянии даже пошевелить языком.Все традиционные ваданские фразы были составлены так, что в них упоминалсяИмператор, а слова об Императоре из уст Лаурента Зая прозвучали бы смешно.

— Благодарю за службу. — Вот и все, что он сумелсказать.

А потом вздохнул и стал ждать. Время истекло. Наверняка истекло.

— Промах, — тихо проговорил капитан. Офицер,следивший за показателями датчиков, ошарашенно уставился на настольный дисплей.

— Это не случайный промах, сэр. Они изменили прицел.Выстрелили по груде обломков в шести километрах от нас. Груду разнесло в пыль.

— Но... почему?! — вырвалось у Зая.

— Она была освещена, сэр. Какой-то источник тепла,микроволн и трансляция сигнала высокой мощности.

— Трансляция сигнала?

— Имперский сигнал SOS. Личный аварийный маяк.

Зай покачал головой. В это трудно было поверить. Отвлекающийманевр в самый нужный момент. Член экипажа «Рыси» каким-то образом оказалсятам, в нескольких километрах от корабля, и погиб, спасая родной фрегат. Но кто?

— Мы находились у них в руках, сэр, — продолжалофицер. — Почему же они перенацелились на что-то еще? Там ведь быликакие-то жалкие искорки — разве их можно сравнить с тем фейерверком, в какойони превратили «Рысь»?

— Мы казались слишком легкой добычей, — ответилЗай. — Слишком очевидной. Сигнал, переданный Хоббс, был слишком коротким.Наверное, риксы решили, что мы — это и есть обломки.

Корабль задрожал. Послышался негромкий стон, он стал громче,а потом утих.

— Теперь они снова нацелились на нас, сэр. Перенеслиогонь с груды обломков на «Рысь». Но мы уже вне зоны опасного попадания. Гравитационноеорудие выпустило луч половинной мощности, широкого охвата. Пять тысячгравитонов.

Зай вздохнул. Такой мощности едва хватило бы, чтобы вызватьу человека рак кожи. За счет чувствительности своего вестибулярного аппаратасам он ощутил гравитонную атаку в виде легкой тошноты, не более того.

— Включайте внутреннюю диагностику, — распорядилсяон. — Прикажите экипажу оставаться в тяжелых скафандрах.

Фрегат получил много повреждений, а обстрел хаотичнымигравитонами низкой интенсивности мог еще какое-то время продолжаться,постепенно затихая по мере того, как будет расти расстояние между «Рысью» ириксским крейсером.

Они снова уцелели.

ДОМ

На десять лет раньше (по имперскому абсолютному времени)

Дом за много десятков лет дом разросся во все стороны.

Изначально выстроенный на вершине горы, он пустил корниглубоко в мантию планеты Родина, чтобы найти в ее недрах геотермальную энергию.Сейчас, когда наступило лето, с шести балконов открывался вид на искусственныеводопады и сады, простиравшиеся до самого горизонта. Дом украсил соседниегорные вершины специально засланными стаями искусственных бабочек, способныхсуществовать автономно. Зеркальные крылышки этих бабочек отражали солнечныелучи и отбрасывали их на растения, помогая им выживать, а воде — течь.Благодаря бабочкам на окружающие снега ложились изящные тени, а бледно-алыйарктический закат играл тремястами шестьюдесятью оттенками. Процессоры домабыли расставлены повсюду: захоронены в каменных туннелях в недрах горы,припрятаны на дальних участках земель, рассеяны по снегам на сотни километров.Огромный дом на полюсе, отрезанный от остального мира, принадлежащий женщине,наделенной сенаторскими привилегиями, был отдельным миром, существовавшим пособственным законам.

Но сегодня домом владело определенное беспокойство, чувствонеуверенности и сомнений, выражавшееся в виде легкой дрожи, пробегавшей поэлектронным системам. Возникла новая ситуация — та самая, которую дом обдумывали моделировал на протяжении нескольких десятков лет, но никогда не пробовал напрактике. Впервые в доме одновременно находились двое людей.

Хозяйка принимала гостя.

Дом обшарил свои подземные кладовые, исследовал все то, чтобыло специально доставлено самолетом к визиту лейтенанта-командора, а также —неприкосновенные запасы, пролежавшие нетронутыми сто лет. В кладовых хранилось,конечно, намного больше продуктов, чем могли съесть двое людей за четыре года,а уж тем паче — за четыре дня. И все же беспокойство сохранялось. Этот визитдля дома был шансом показать хозяйке, каких успехов он достиг за те долгиегоды, пока здесь никто не жил, продемонстрировать результаты своей долгойнезависимой программы расширения и усовершенствования.

Обед был уже продуман. На нескольких уровнях вышегеотермальной станции кипела работа, там готовился тропический банкет.Ферментированный подорожник, щедро украшенный зеленым тамариндом.Предварительно замаринованная капуста, вырезанная в форме цветочных лепестков,а затем на миг обжаренная в микросекундном плазменном поле. Морские креветки,которые обычно занимались очисткой водных запасов дома, несколько часоввываренные в карамели. Пудинг из длиннозерного риса и пальмового сахара,посыпанный пудрой из тертого кокоса, чтобы по цвету быть похожим на флотскуюформу лейтенанта-командора. На каждую перемену блюд полагалось по двадцатьмиллилитров водки, настоянной на личи, рамбутане, папайе и косточках манго.

Но теперь дом впал в отчаяние и думал о том, что этого,пожалуй что, много. Правила этикета четко гласили: при любом визите самымроскошным должен был быть не первый обед, а последний. Лаурент Зайзадерживался, и дому предстояло превзойти самого себя целых четыре раза подряд!А что, если хозяйка опять передумает? Ни мощности процессоров, ни какого угодноколичества альтернативных вариантов, ни войск машин — ничего этого не хватилобы, чтобы исполнить редкостный человеческий каприз.