«Действительно, нашла тему, дура, — тупо, словно о чужой, подумала о себе Варвара Михайловна. — Готова всех спрашивать. Что со мною?»

Долго еще над полями, над темным, непроглядным лесом бесновались молнии, по всему небу тяжко перекатывался гром, хлестал ливень, рождая мутные пузыристые лужи, бурные ручейки.

XIX

Все чаще стали перепадать дожди. Постепенно высохшая за летние дни почва напиталась влагой. В лесных низинках вновь появились зеленые лужи, и в них прочно обосновались лягушки. Грязь стала мешать подвозке стройматериалов, продуктов: темп работ по всей трассе резко затормозился. Камынин подвозил по Оке и железной дороге камень, песок, но как их перебрасывать на участки? Только квашинская дистанция делала некоторые успехи. Не оставалось сомнения, что вскоре Детчинский участок возьмет переходящее знамя, вторую премию, свернет свои палатки и вслед за шебальцами двинется домой.

И на трассе, и в Моданске все громче поговаривали о том, что начальником строительства, по правилу, следовало бы назначить Хвощина: он-де еще быстрее двинул бы укладку шоссе, а то ему не дают воли.

Когда в обкоме Хвощина спросили напрямик, сумеют ли участки завершить трассу до уборочной, он долго увертывался от прямого ответа и наконец грубовато обронил:

— Что меня пытаете? Начальник стройки есть. Ладно, ладно, скажу свое мнение. Главинж наш — мужик старательный, что и толковать. И в дорожной науке шагнул. Да… как бы это вам поточнее сказать? Обрадовался. Вот. Обрадовался. Шутейное ль для нас дело? Отряд эва каких машин, тыщи народу с лопатами, молотками… ну и побежал сразу за двумя зайцами. И шоссейку тянет, и зараз все подъездные пути чинит, мосты наводит, каменные карьеры оборудует. Я понимаю его и хвалю в душе. Когда еще у нас такой козырь будет в руках? — Николай Спиридонович нахмурился, чуть покачал головой. — Да не время. Хлебоуборка на носу, не поспеем. Какой лучший путь к победе? Наступление. И нам бы сделать генеральный рывок, пока вёдро, а там часть механизаторов, колхозников и отпустить можно. Кто остался — дыры б штопали. Говорил я Андрею Ильичу: «Развяжи мне руки». Заладил на своем… — Хвощин передернул крутыми плечами, спокойно закончил: — Ладно. Нехай по его… будем и тут стараться.

Больше из него ни одного слова не выжали.

Дожди, ливни сыпали все гуще, грунт на трассе раскисал, портились дороги.

В середине июня, к полудню, гроза, проходившая стороной через деревню Бабынино и Васютинский переезд, краем серебристо-голубой, мутной тучи захватила чашинский отрезок трассы. Землекопы, мостовщики, тачечники потянулись в столовую. Часть строителей перед обедом побежала окунуться в Омутовку, что лениво струилась в низинке за дубами; среди них находились Варвара Михайловна, Забавина; Молостов и мужчины шли отдельно.

Минут пятнадцать спустя к трассе подрулил облдоротделовский газик. Камынин узнал, что Чашинский участок остался без камня, — об этом говорили на летучке, — и решил проверить. Кроме того, он истосковался по Варе; хоть бы голос ее услышать.

Вместе с Хвощиным они направились к «штабному» шалашу. Навстречу им вышла Баздырева в солдатском ватнике, в резиновых сапогах, с щекой, перевязанной суровым полотенцем: у нее дергало зуб. Словно поняв состояние начальника строительства, она, чуть шепелявя из-за боли, обратилась к тачечнице:

— Где наша фельдшерица? Позвать бы, дело у меня.

Никто не ответил. Баздырева удивленно переспросила:

— Нету ее, что ли?

— В речка мыться убежал, — ответила соседка по шалашу тетя Палага, невысокая большеротая мордовка с крупными загорелыми руками, и потупила глаза. Голову ее покрывал красный цветастый платок, повязанный так, что спереди торчали два рога.

И даже те, кто не знал, в чем дело, поняли: здесь что-то скрывается. Особенно остро это почувствовал сам Камынин. Он сделал вид, будто не обратил внимания на вопросы Баздыревой, и обычным, деловым тоном спросил:

— Пройдем на трассу, Матрена Яковлевна? Сколько погонных метров вымостили сегодня? Как у вас с подвозкой камня? Где Молостов?

И тут наступило еще более длительное молчание. Только что вернувшаяся с речки Забавина словно не сдержала улыбки и закрылась локтем. Отвратительная догадка мелькнула в голове Камынина: неужели отсутствие жены имеет какую-то связь с отсутствием дорожного техника? Очевидно, эта мысль отразилась в его вдруг закосивших глазах. Все стали избегать его взгляда, а прораб сказал как мог будничней:

— Я Молостова недавно у шалаша видал. Небось тут где-нибудь, сейчас подойдет.

— Я его поищу, товарищ Камынин, — проговорила Маря Яушева с каким-то болезненным сочувствием. — Вы идите пока на трассу, а я найду и пришлю.

— Где найдешь? — вдруг бесстыдно, отчетливо сказала Забавина, поправляя черные, густые, подмокшие на шее волосы. — По ягоду они пошли. И техник наш, и фельдшерица. Сейчас я с ними вместе купалась на Омутовке. Днями грибы собирали, теперь послаще чего захотелось.

Она чуть побледнела, но, улыбаясь, в упор глянула на Камынина. Хвощин быстро опустил голову, скрывая скользнувшую по губам усмешку. Андрей Ильич почувствовал мучительный жар, заливший лицо, уши, и должен был призвать все самообладание, чтобы не показать собравшимся того, что переживал:

— До ягоды жена у меня большая охотница. Вот осень настанет, начнет пропадать в лесу и за орехами. — И добавил, улыбнувшись пересохшими губами: — Рабочее время, правда, не совсем удачно для таких экскурсий. Но, думаю, Матрена Яковлевна сумеет наломать им хвоста.

— Уж насчет этого не сомневайтесь, — пробубнила начальник штаба, прижав ладонь к подвязанной щеке.

Стараясь держаться со всеми приветливо и оттого нервно кривя губы, Андрей Ильич попросил сводку работ, выполненных за последние дни. С этого момента, что бы он ни делал, с кем бы ни говорил, его не покидала болезненная мысль о том, что жена с районным техником «собирают ягоду».

— Почему, Матрена Яковлевна, у вас на участке так медленно идет мощение? — спросил он резко и поспешил улыбнуться: как бы не подумали, что он из-за жены расстроился. — Почему нет запасов камня?

— На спине плитняк, чай, не понесешь? Спытайте вон у Николая Спиридоныча, — кивнула Баздырева на Хвощина. — Давно еще отобрал у нас два самосвала и передал шебальцам. Сейчас нам вот так еще бульдозер нужен, — чиркнула она себя по горлу, — а он и слушать не-желает.

— Откуда я наберу всем машин? — грубо сказал Хвощин. — Шебальцы тогда кончали участок, как мне было их не подпереть? Народ надо отпускать с трассы, уборочная на хребет села.

— А у нас в районе хлеба не поспевают? — запальчиво проговорила Баздырева и сплюнула с больного зуба слюну. — Нам сено косить не надо? Аль мы пасынки? Все за показухой гонитесь, премии в мозгу. Шебальцы тю-тю, давно снялись и уехали, а где