растерялась. В кабинете повисла удручающая тишина, никто не находил слов ни на согласие, ни на возражение. Первой очнулась императрица. Поморщившись, словно испробовав слова нунция на вкус, она решительно подошла к столу.

— Хватит кликушествовать, нунций! — Ее жесткий взгляд прошил Фирсания. — Не вы ли совсем недавно уверяли меня, что этот ваш Акциний просто бандит⁈ Не вы ли убеждали меня, что никакой опасности нет и можно спокойно отправлять отряды командора Пастора к армии⁈ — Теперь ее черные раскосые глаза уставились на председателя Священной комиссии и Патриарха. — У меня много вопросов и к вам, господа, но сейчас не время для претензий. Сейчас нужны действия, а не слова!

После такой выволочки иерархам церкви у спафария Сигона отлегло от сердца. «Кажется, претендентов на роль козла отпущения предостаточно и без меня. Пришло время показать ей, что я тот, на кого она может опереться». Он осторожно кашлянул в кулак и попросил слова.

— Моя госпожа, кроме того плана, что я уже изложил, мною были посланы гонцы к префектам ближайших провинций с просьбой скорейшим образом отправить войска в столицу. Время играет на нашей стороне и нам следует лишь продержаться до подхода резервов.

Феодора зыркнула в сторону спафария, и злое раздражение вспыхнуло в ее голове. «Старый идиот! Он меня за полную дуру держит что ли⁈ Какие резервы⁈ Только что, собирая Великую армию, выгребли всех подчистую. Префекты лишь позлорадствуют, да пошлют с десяток другой разношерстного отребья без всякой пользы».

Не позволив злости выплеснуться наружу, она взяла себя в руки.

— Господа, надеяться на скорую помощь вряд ли приходиться. В армии, как вы знаете, тоже не все благополучно, и вернуть командора с войсками ордена будет затруднительно. — Тут она мысленно поправила себя. Пастора она не будет возвращать ни при каких условиях, пусть хоть вся столица превратится в пепел. Плевать! Вопрос престолонаследия и армия во сто крат важнее.

Взяв минутную паузу, императрица продумала все еще раз: «В одном этот старый козел прав — время играет на нашей стороне. Надо продержаться как можно дольше, а для этого прежде всего требуется не распылять силы».

Она подняла взгляд, и ее азиатские глаза сверкнули уверенностью.

— Никто не поможет нам, кроме нас самих. — Обычно мягкий грудной голос императрицы в такие минуту становился больше похожим на скрежет железа. — Сейчас самое важное — выиграть время. Поэтому приказываю: все боеспособные части столицы должны отойти к императорскому дворцу и занять оборону на вершине Палатинского холма. — Задумавшись на миг, Феодора добавила: — И еще, все продовольствие, которое до сих пор находится на территории подконтрольных нам районов, должно быть немедленно изъято и доставлено во дворец.

Она обвела всех взглядом.

— Вопросы?..

Взгляды сановников опустились в пол. Никто не решался задать один волнующий каждого из присутствующих вопрос — что будет с жителями торговых и аристократических кварталов? Почти у всех там оставались семьи, друзья, любовницы, и, наконец, деньги, имущество и прочее.

Озвучить общее беспокойство все-таки решился взять на себя патриарх.

— Не слишком ли это поспешное решение? Может быть, для начала узнать мнение военных. — Он повернулся к спафарию столицы, и тот, превозмогая ощущение катастрофы, все же выдавил из себя:

— Мне кажется, у нас достаточно сил, чтобы удержать верхние кварталы. Если быстро соорудить баррикады на банковской улице и площади Святого Иллирия, то мы наверняка…

Феодора не дала ему договорить.

— Если вы профессиональный военный, то почему я, женщина, должна учить вас прописным истинам. Разве основы стратегии не учат нас, что в случае потери тактической инициативы и назревающей возможности общего поражения, лучшее из решений будет заключаться в отводе войск в укрепленный лагерь для реорганизации и восстановления порядка? — Ее жесткий взгляд требовал ответа и одновременно предупреждал: «Попробуешь мне возразить, и я тебя в порошок сотру».

Седая голова Тита Аквилия склонилась в поклоне.

— Преклоняюсь перед вашей мудростью и вашими знаниями, моя госпожа! Вы абсолютно правы, в таком важном деле не должно быть места излишней самонадеянности и браваде.

Он вытянулся во фрунт.

— Прикажете исполнять!

Императрица благосклонно кивнула.

— Чем быстрее вы это сделаете, тем лучше. — На ее лице застыла жесткая, высокомерная маска, но в душе она была довольна: «Все-таки не зря я столько лет держала этого дурня, иногда, трус намного полезнее любого храбреца».

Спафарий еще раз почтительно поклонился и, развернувшись, чеканя шаг, направился к двери. Вслед за ним, почувствовав, что вот теперь по-настоящему запахло жареным, засуетились и остальные. Надо было торопиться спасать имущество, жен и детей, пока войска еще удерживают подступы к Палатинскому холму.

* * *

Из полусотни бойцов в отряде центуриона Камилла осталось едва ли полтора десятка и половина из них была ранена. Там, на берегу, все случилось так быстро и неожиданно, что для него вообще было удивительно, каким чудом они все еще живы. Толпа высыпала с окраинных улиц и ударила им в тыл. Его отряд вместе с городской стражей мгновенно оказался зажатым между строем бандитов и разъяренной массой народа, взявшегося невесть откуда. Первые мгновения были ужасны, а потери огромны. Когда это случилось, ни он, ни его ветераны не были готовы к такому повороту, наоборот, дело ведь уже шло к закономерной победе. Бандитов практически прижали к самой кромке воды, отступать дальше им было некуда, оставалось лишь слегка дожать и все. А тут вдруг все с ног на голову! Как такое могло случиться, Линий не понимал до сих пор, ведь с тыла их должны были прикрывать охранники нунция и отряд муниципалов магистрата Эмилия Флака. Они ведь могли хотя бы предупредить об опасности.

Шагая сейчас впереди своих бойцов и прокручивая в памяти минувшие события, Линий то и дело шипел сквозь зубы, не в силах сдержать эмоции: «Куда они подевались⁈» Правда спрашивая, он не искал ответа, а лишь выплескивал накопившуюся злость. Потому что ответ был очевиден — высокородные господа попросту бросили их и сбежали, не удосужившись даже послать гонца.

— Твари, мать их! — Выругавшись, он всмотрелся в стелющийся по улице дым и выругался снова. — Ни хрена не видать!

Предрассветная серость вместе с гарью пожарищ затягивала узкую щель улицы непроницаемой пеленой. Подняв руку, центурион заставил всех замолчать и прислушался: «Вроде тихо». В такой видимости вновь столкнуться нос к носу с мятежниками было проще простого, а этого сильно не хотелось. Ему и так с большим трудом удалось оторваться