удаляясь от очереди. Шел дальше, вдоль сумрачной улицы по направлению к дому с вывеской.

— Вокруг все серое! Что происходит внутри меня? Где мой дом? — шептал он, переступая через черные ямы на асфальте.

Лампочка горела ярким призывающим светом, от которого делалось слегка легче. Приблизившись к зданию, он внимательно осмотрел облезлый, в прошлом, видимо, зеленый аптечный крест. Что-то в нем было эдакое, напоминающее о минувший жизни, но вспомнить той жизни он не мог.

Тучные птицы не летают

Потоптавшись немного у креста, отец, осознал, что ему совсем не хочется назад к драке и звону бутылок. Раздумывая, что же делать теперь, он заметил впереди небольшой мост над речкой. Мостик был таким же серым, как и вся улица, да и вода в реке тоже оказалась мутной и безжизненной. Но он и подумать не мог, что за пределами толпы у магазина, существует другой мир, отдельная жизнь, мутная река стала неожиданным открытием. С моста обнаружился вид на противоположный берег, и он побрел на новый ориентир, через реку.

Плелся и болтал сам с собою:

— Неужто впереди кто-то есть? За мостом движение, но почему не горят фонари?

Впереди кто-то шевелился, послышалось чавканье.

— Эй, сто-ой, ты кто-о? — вяло крикнул в темноту.

Рядом с мостом, появилась согнувшаяся фигура толстяка, он быстро жевал, отрывая зубами куски от чего-то съедобного, неразличимого в темноте. Услышав крик, толстяк молниеносно затолкнул кусок внутрь оттопыренной рубахи:

— Ну я здесь, что дальше? — настороженно ответил странный незнакомец.

— Ты давно здесь, откуда этот мост? Почему о нем никто не знает? — сыпал вопросами отец.

— Да кому какое дело, ну мост, ну не знает никто! У тебя еда есть? Жутко есть охота! — чавкал толстяк.

— Еды у меня нет, да и не помню, чтобы она у меня была, у нас бутылки в цене, там за мостом! — расстроился отец, понимая, что разговор не вяжется.

— Ну тогда давай проходи, время только отнимаешь! — отвернулся толстяк, озираясь на собеседника.

Бывший обитатель очереди побрел дальше внутрь города, а толстяк, проверил не видит ли кто, вытянул из-за пазухи абсолютно голую, старую кость и вонзился в нее зубами, громко причмокивая.

На многих домах висели рекламные вывески. На одной предлагали выгодно приобрести свежие колбасы, приготовленные на ароматном дымке, на другой рекламировали сладкие пирожные и нежные торты.

Под одним из плакатов, прямо на тротуаре лежала худая девушка в коротких шортах и огромной футболке с плохо читаемой надписью — «Марафон похуд…». На ее шее четко просматривались синие вены, а ноги были такими тонкими, что издали можно было принять их за кости, которые уходили внутрь больших кроссовок. Щеки и глаза впали и даже просматривался желтоватый цвет черепа под тонкой кожей.

Отец подошел ближе и долго наблюдал за девушкой. Худышка держалась за живот и корчилась, видимо от жуткой боли.

— Милая, что у тебя? Может, помогу чем? — неожиданно для себя произнес он слова жалости.

Девушка повернула голову и протяжно ответила:

— Ой-й-й все отлично, не волнуйтесь, я просто худею, вот живот просит, но я ему сказала резкое нет! Пока не скину еще килограмм, а может два, никакого яблока он не получит!

— Да ты что же, не видишь, у тебя и этих двух лишних килограммов нет? Кости не худеют!

Девушка еще больше скорчилась, но ответила:

— Ох-х, сама разберусь, лучше идите, куда шли, и без вас тошно! — катаясь из стороны в сторону, прямо под дверями магазина фруктов, на котором висел плакат с сочным, зеленым яблоком.

На улице не было ни души, впрочем, как и полноценного освещения, поэтому отец решил постучаться в один из домов. Выбрав дом покрасивее, с фасадом и фигурами странных крылатых существ, громко забарабанил в дверь.

С обратной стороны послышались шаркающие шаги, и дверь со скрипом отворилась. За порогом стоял одетый с иголочки господин, в дорогом костюме и пушистых тапочках с изображением зеленой гусеницы на передних язычках.

— Хм, так, так, та-а-ак, слушаю вас сэр! — пытаясь скрыть удивление, проговорил хозяин дома, выдерживая осанку и подбородок, отчего голова приподнималась вверх при каждом произнесенном слове.

Отец решил проявить подобный такт и учтивость и ответил:

— Я тут, это. Заблудился, что ли. Соблаговолите сэр, в дом меня пригласить, я сам не местный, не могу понять, что тут у вас такое творится, света нет нигде, народ странный, серое все, да и с памятью у меня чего-то.

— Прошу вас, как раз ужин накрыт! — господин повернулся и элегантно провел рукой, приглашая пройти гостя внутрь.

Интерьер дома говорил о том, что в нем живет если не князь, то точно граф или как минимум владелец «голубой крови». В центре прихожей расположилась широкая лестница со ступенями, ведущими на второй этаж, по бокам находилось несколько дверей, а прямо за лестницей уходил в конец дома длинный коридор, на стенах которого висели картины.

Рассматривая одно за другим изображения, отец заметил, что все картины объединяет тема изысканных блюд. На одной из них упитанная крестьянка доила длинноногую лосиху, а на нарисованном столе лежала надрезанная головка сыра. На соседней, мальчик засовывал в рот ложку с шариками жемчужного цвета, по виду похожими на рыбную икру. Дальше на холсте изображалась жареная утка в виде рыбы, затем огромные лобстеры, крупные синие пельмени, отправляющиеся в рот модной девицы. И много чего еще.

— Проходите прямо, в столовую и присаживайтесь, сейчас будем ужинать! — монотонно произнес господин дома.

Гость уселся за стол, на котором уже присутствовало несколько блюд, все они были накрыты ажурными салфетками.

— Я есть не хочу, вы расскажите, что у вас творится здесь?

Хозяин тоже сел и судя по краю рта, который слегка перекосило в подобии улыбки, стало понятно, что он в курсе происходящего.