– Что сказал твой брат?

– Уолтер…

– Твою мать, что он сказал?

Голос Уолтера разнесся по всему озеру. Неподалеку плеснулась рыба.

– Неважно, какими были его слова…

– Твою мать! – Уолтер отер с глаз слезы. – Что он сказал?

Я молча покачал головой.

– Он говорил про мою семью?

Я кивнул, и у меня из глаз хлынули слезы, первые за сегодняшний день.

– Этот ублюдок говорил про мою семью? – задыхаясь, выдавил Уолтер.

– Я очень…

– Энди, как ты мог допустить такое?

– Я не хотел…

– Что сказал твой брат? Я хочу знать это дословно, вплоть до каждого слога, каждой буквы! Это очень важно! Говори!

– Орсон сказал, что поскольку я не могу держать язык за зубами…

Я закрыл глаза. Мне захотелось умереть.

– Говори до конца!

– Он подумывал о том, чтобы попросить одного своего друга навестить тебя. И твою «очаровательную семью».

Уолтер устремил взгляд на свой дом, скрытый за оранжевой листвой. Начал моросить дождь, и я натянул капюшон дождевика. На дне моей лодки уже скопился слой воды глубиной с дюйм.

– Кто этот друг? – спросил Уолтер.

– Понятия не имею.

– Это… – Он умолк, учащенно дыша.

– Уолтер, я обо всем позабочусь!

– Как?

– Я убью Орсона.

– Значит, тебе известно, где он?

– У меня есть одна мысль.

– Поделись ею с ФБР.

– Нет. Орсон по-прежнему способен отправить меня за решетку. Я не собираюсь садиться в тюрьму.

Наши лодки качались на волнах. На меня накатывалась тошнота.

– Если я разыщу Орсона, – сказал я, – ты поедешь со мной?

– Чтобы помочь тебе его убить?

– Да.

Уолтер презрительно фыркнул.

– Ты это всерьез? Я хочу сказать, ты что, спятил?

– Похоже на то.

Дождь усилился. Я поежился.

– Мне нужно домой, – сказал Уолтер. – Мы с Джоном Дэвидом и Дженной должны пойти по соседям за подарками.

– Ты поедешь со мной? – повторил я.

– А ты сам догадайся.

– Понимаю.

– Нет. Нет, не понимаешь. Ты ничего не понимаешь! – Уолтер снова заплакал, но ему удалось на какое-то время взять себя в руки. – Так, давай кое-что выясним, хорошо? Не звони мне. Не приходи ко мне домой. Не присылай сообщения по электронной почте. Не думай обо мне. Не делай ничего такого, черт побери, что может навести это чудовище на мысль, будто мы с тобой знакомы! Это понятно?

– Да, Уолтер. Я хочу, чтобы ты…

– Не говори больше ни слова. Отдай мне веревку!

Отвязав друг от друга наши лодки, я бросил ему конец. Уолтер завел подвесной мотор и, описав большой круг, направился к своему причалу.

Уже смерклось, по поверхности озера колотил сильный дождь. Я завел мотор и погнал лодку к берегу. Если б не стоял вопрос о безопасности Уолтера и его семьи, я бы, вернувшись домой, наложил на себя руки.

Стены моего кабинета почти сплошь состоят из окон, и поскольку помещение выступает из здания в лес, у меня создается впечатление, будто я пишу, находясь в чаще у предгорий Пидмонта. Письменный стол вплотную придвинут к самой большой стеклянной стене, выходящей на лес, поэтому ничто не отвлекает меня от работы, кроме появляющихся изредка пятнистого оленя или лисицы. Сидя за столом, я даже не могу видеть озеро, и это сделано сознательно, поскольку вид воды завораживает и это только впустую отвлекало бы меня.

Изобилие книг, беспорядочно расставленных на полках и лежащих стопками на полу. В одном углу – устрашающих размеров гора писем от поклонников и охотников на знаменитости. На пюпитре лежит словарь-мастодонт, постоянно раскрытый. Есть даже витрина, рядом с дверью, с первыми изданиями и переводами моих книг; с другой стороны на стене висит маленькая золотая рамка с ксерокопией моего первого, весьма скромного, гонорара.

Уставившись сквозь струи дождя, петляющие по оконному стеклу, на черный лес, я сидел за письменным столом, дожидаясь, когда загрузится интернет-страничка. Это был уже официальный сайт пятого колледжа, который я просматривал. Я сосредоточил свои поиски на кафедрах истории образовательных учреждений Нью-Гемпшира и Вермонта, но по мере того как двери закрывались одна за другой, у меня крепли подозрения, что память подвела ковбоя. Колледж Франклина Пирса, университет штата в Кине, университет Нью-Гемпшира и университет Плимута ничего не дали. Быть может, доктор Дейв Паркер – это чушь, выдуманная Орсоном…

Когда наконец загрузилась страничка колледжа Вудсайда, я щелкнул «Факультеты», затем «Исторический» и, наконец, «Профессорско-преподавательский состав исторического факультета (алфавитный список)».

Дожидаясь загрузки, взглянул на часы на столе: 19.55. Мать умерла уже двадцать четыре часа назад. Неужели ты оставишь ее в этом грязном, захламленном погребе? Я не мог себе представить, что Орсон, отправившись в турне в Вашингтон, удосужился забрать с собой нашу мать. На то, чтобы избавиться от ее тела за пределами дома, потребовалось бы время, к тому же это было бы сопряжено с риском. А мать была человеком одиноким, порой она по несколько дней не общалась ни с одной живой душой. О господи, она может пролежать в погребе целую неделю, прежде чем ее обнаружат!

Полиция обязательно должна будет уведомить меня. У меня даже в мыслях не было заявить об убийстве, потому что, насколько я мог судить, Орсон снова меня подставил. Убить собственную мать… Это противоестественно даже у животных. Я еще не задумывался о том, как такое могло произойти. Только полное оцепенение снова помогало мне сохранить способность действовать.

Список предварял короткий абзац с восхвалением блистательных способностей и умений четырнадцати преподавателей, работающих на кафедре. Я пролистал список.

Сукин сын!

«Доктор Дэвид Л. Паркер», – гласила запись.

Хотя под этим именем была ссылка, когда я попытался открыть собственную страничку «доктора Паркера», она не загрузилась. «Это действительно ты? И я обнаружил тебя благодаря лишь одному короткому разговору с обкуренным вайомингским ковбоем?»

Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Я никого не ждал в гости. Взяв со стола пистолет (теперь я повсюду носил его с собой), прошел по длинному коридору, отделяющему мой кабинет от кухни и остального дома. Выходя из гостиной, повернул направо в прихожую, передернул затвор и остановился у овального окна с матовым стеклом рядом с дверью.

В дверь снова позвонили.

– Кто там? – спросил я.