Здания закончились, но улица продолжалась. Она вела из центра города к университетскому комплексу, расположенному в лесу. Теперь мне стали видны горы, окружающие город. Самые высокие склоны уже были покрыты первым снегом. У меня мелькнула мысль, сколько студентов прогуляли занятия ради того, чтобы покататься на лыжах. От пронизывающего ветра у меня заслезились глаза; я застегнул до подбородка молнию кожаной куртки и спрятал руки в тепло карманов.

Вымощенная кирпичом дорожка отходила от главной пешеходной дороги к группе кирпичных строений. Свернув на нее, я через несколько минут оказался у белого восьмиугольного бельведера. Казалось, он возвышался строго в центре университетского городка, поскольку все остальные здания расположились вокруг него на расстоянии не больше сорока ярдов. Со всех сторон на бельведере были закреплены таблички с выгравированной надписью «КОЛЛЕДЖ ВУДСАЙДА, ОСНОВАН В 1800 ГОДУ».

Пройдя под портиком здания с мраморными колоннами, самого большого из десятка вокруг, я поднялся по ступеням. Крышу здания венчали большие часы, окруженные строительными лесами. Черные стрелки подозрительно застыли на цифрах 4.20.

Внутри здания было темно и затхло. Пол был из отполированного мрамора, а стены фойе, деревянные, покрытые затейливой резьбой, были увешены портретами бывших деканов и умерших профессоров. Посреди круглого помещения стояла статуя в человеческий рост, взирающая на мир пустыми глазницами. Я не стал задерживаться, чтобы посмотреть, кто это.

Двустворчатые стеклянные двери вели в кабинет секретаря университета. Открывая их, я увидел свое отражение – волосы и недавно отпущенная бородка каштанового цвета, на переносице очки в стальной оправе. В джинсах и выцветшей рубашке под кожаной курткой я нисколько не был похож на себя.

Ярко освещенная комната без окон была разделена на несколько закутков, в каждом из которых стояло по письменному столу. Я подошел к ближайшему, где женщина яростно печатала на компьютере. При моем появлении она оторвалась от экрана и улыбнулась.

– Чем я могу вам помочь? – спросила женщина.

Я сел на стул перед столом. Непрерывный стук пальцев по клавиатурам грозил свести меня с ума.

– Мне нужны план университетского городка, расписание занятий на этот семестр и телефонный справочник.

Открыв шкаф, женщина достала тонкий буклет и голубую брошюру.

– Вот вам карта и телефонный справочник, – сказала она, положив буклет и брошюру на свой безукоризненно опрятный стол. – Расписание занятий мне нужно взять в шкафу.

Секретарша направилась в противоположный конец помещения, по дороге вполголоса бросив что-то своей коллеге. Я раскрыл телефонный справочник. В нем было всего пятьдесят страниц; на первых десяти перечислены сотрудники кафедр, остальные сорок отданы двум тысячам студентов. Я перелистал справочник до буквы «П». Пропустив записи «Падж» и «Пайн», остановился на «Паркер, Дэвид Л.». Информация, указанная после имени, была скудной – только кабинет, «Джерард 209», и соответствующий номер телефона.

Вернувшаяся секретарша протянула мне расписание занятий.

– Возьмите, сэр.

– Благодарю, – сказал я, вставая. – Сегодня студенты на занятиях?

Секретарша с сомнением покачала головой.

– Должны быть, – сказала она, – но сегодня первый морозный день, так что большинство решило прогулять занятия и отправиться кататься на лыжах.

Поблагодарив ее еще раз, я вышел из кабинета в фойе, где встретил трех студенток, которые, окружив статую, о чем-то перешептывались между собой. Выйдя на улицу, я прошел сквозь хлопья снега к бельведеру и сел на скамейку. Первым делом я развернул карту и нашел Джерард-холл. Я определил, что это здание видно с того места, где я нахожусь: двухэтажное строение, демонстрирующее ту же самую очаровательную старинную кирпичную кладку, что и остальные.

Согрев дыханием руки, я развернул расписание занятий, толстую брошюру, первые десять страниц которой содержали горы информации относительно регистрации на занятиях и покупки учебников. Отыскав алфавитный перечень занятий и их расписания, я пролистал английский язык, археологию, биологию, информатику и остановился наконец на перечне лекций и семинаров по истории на осень 1996 года. Перечень занимал целую страницу, и я, просмотрев его, в конце концов нашел то, что мне было нужно.

Похоже, это был единственный предмет, который преподавал Орсон, и, взглянув на часы, я понял, что лекция уже началась.

Судя по указателю сокращений, за аббревиатурой ГХ стоял Говард-холл. Я отыскал здание на плане. Оно было одним из ближайших к бельведеру, расположенное всего в двадцати ярдах. Я посмотрел на дорожку, ведущую к входу в Говард-холл, и у меня тревожно забилось сердце.

Я поторопился спуститься по ступеням, прежде чем успел раздумать, и направился к Говард-холлу. Расположенный слева от здания секретариата, он образовывал восточную стену внутреннего дворика, окружающего бельведер. На лестнице курили два студента, я прошел мимо них и взялся за дверь, размышляя: «А что, если это не он? Тогда я отправлюсь за решетку, а Уолтер и его близкие умрут».

Как только за мной закрылась дверь, я услышал его голос. Наполняя весь первый этаж Говард-холла, голос обладал той мягкой настойчивостью, которая сразу же вернула меня в вайомингскую пустыню. Я медленно двинулся дальше и миновал вестибюль, стены которого были увешены политическими воззваниями, всевозможными объявлениями и прочими листовками. В полумрак расположенного за ним коридора проливался свет из приоткрытой двери. Я услышал голоса, затем взрыв хохота. Над общим гомоном поднялся голос Орсона, и я, повернув направо, пошел по коридору, следя за тем, чтобы звук моих шагов не был слышен.

Голос Орсона становился все громче, и скоро я уже мог разобрать каждое слово. Остановившись в нескольких шагах от двери, я прислонился к стене. По хору голосов я определил, что в аудитории тридцать-сорок студентов. Орсон заговорил снова, его голос прозвучал прямо напротив меня, за стеной. Хотя мне захотелось бежать от этого голоса, спрятаться в шкафу или запереться в туалетной кабинке, я остался стоять и слушать, надеясь на то, что у моего брата нет никаких оснований выходить в коридор.

– Пожалуйста, отложите ручки и карандаши, – сказал Орсон, и аудитория наполнилась звуком письменных принадлежностей, падающих на дерево. – Для того чтобы понимать историю, ее нужно чувствовать. Это нечто большее, чем текст на странице. Все события произошли в реальности. Такое никогда не забудется. Положите головы на парты, – продолжал он. – Все до одного. Ну же! А теперь закройте глаза.

Его шаги приблизились к двери. Щелкнул выключатель, аудитория погрузилась в темноту, шаги удалились.

– Мания величия, – сказал Орсон. – Кто объяснит, что это такое?

В темноте раздался мужской голос: