– Не так чтобы очень, – осторожно заметила я.

– И, разумеется, собираетесь заплатить налог?

Упаси Богиня! И в мыслях не было!

– Конечно. За кого вы меня принимаете? – я пожелала очередному ломтю пирога встать поперёк горла собеседника, но без должного колдовского посыла тот проскочил как по маслу.

Кайлен по одному облизал липкие пальцы:

– Зря. Налоги у нас просто грабительские.

– Что я слышу? Сам бургомистр рекомендует пришлой ведьме обокрасть казну?

– Всего лишь предлагает выгодную сделку, – липкие пальцы клещами сомкнулись на моём запястье, намекая, что вполне могут превратиться в реальные кандалы.

Гудящая толпа, обсуждающая, восхваляющая и ещё утром радующаяся колдунье, затравленно жалась по углам: уходить не хочется, оставаться боязно. С бургомистром здесь явно спорить не принято.

– Чего камни охранять-то? Боитесь, что стащат? – подошла я с другой стороны, опасливо высвобождая руку.

Он осторожно подобрал крошки с тарелки, не желая пропустить ни одной:

– Видите ли, уважаемая ведьма, – тон подсказывал, что мужчина сомневается не только в моих магических талантах, но и в степени уважения, – в Лоаноге происходит не так много интересного. Мы уже не столица, но ещё не глухомань, поэтому цены в городе высокие, а средний достаток не так велик, как хотелось бы. С тех пор, как меня направили сюда, вашему покорному слуге удалось слегка улучшить положение именно благодаря приезжим и путешественникам. Поэтому лишиться единственного места, притягивающего любопытных и заставляющего оставлять в местных заведениях монеты, ой как боязно. Даже если рассказы о нём пустышка.

– Это ж какие такие рассказы? – я сглотнула слюну, вспоминая, что, когда сластей в моей жизни было предостаточно, я упорно их игнорировала, заботясь о фигуре, а когда захотелось, уже не могла себе позволить.

– Говорят, что их число постоянно меняется. Обычно в большую сторону.

– Это так?

Кайлен попытался вытереть остатки начинки с ободка тарелки и крайне расстроился, не обнаружив их. Вкусный, видать, пирог.

– Поинтересуйтесь у тех, кому не лень их пересчитывать. Лично я ценю камни независимо от их количества.

– Ну и цените себе на здоровье! Сколько лет, столетий они уже тут? До сих пор никто не позарился, значит, и дальше останутся на месте.

– Они – да, – Кайлен утёр пот со лба белоснежным платочком, бельмом на глазу выглядящим в запылённом помещении.

Я опешила:

– Тогда кого охраняем?

– Охраняете, уважаемая. Охраняете.

– Тогда для охраны кого вы хотите меня нанять? – терпеливо уточнила я.

– Для охраны пропадающих там людей, – Кайлен прервался, чтобы оценить чистоту ногтей, и, не повышая голоса, закончил: – Я надеюсь, что вы возьмётесь проверить, почему это происходит. Безвозмездно. Благодаря гостеприимству нашего города. Я же, в свою очередь, окажу ответную услугу и, вопреки рекомендациям, полученным при вступлении в чин, повременю с отправлением во дворец вести о вольноработающей ведьме.

– Ах ты ж гоблинова дырка! – восхищённо прошептала я, дабы не спровоцировать лишние пересуды в толпе.

Кайлен оценил мою тактичность и обезоруживающе улыбнулся желтоватыми зубами:

– Всего лишь человек, не желающий упускать выгоду. Как, полагаю, и вы.

Этот говнюк решил, что я перепугаюсь и безропотно соглашусь? Вот ещё!

– Верно полагаете, – я подалась вперёд и сжала пальцы на холёной ручке обладателя гнилых зубов и душонки. – Поэтому, как два неглупых человека, мы придём к обоюдовыгодному решению, верно?

– Неужели? – заинтересовался бургомистр, уже давненько не получавший отпора. – И о чём же вы толкуете?

– Честная сделка. В меру честная, – подумав, уточнила я. – Понятия не имею, что там у вашей достопримечательности происходит, но возьмусь проверить. Одна ночь. Не больше. И вы расскажете мне всё, что знаете, не пытаясь утаить. И, пожалуй, я сделаю вам скидку, скажем, в половину стоимости, за то, что вопрос налогов мы не станем поднимать вовсе. Что же касается весточки во дворец… Мы ведь оба понимаем, что не отправлять её вовсе куда полезнее для вашего здоровья и благополучия, – в последнюю фразу я постаралась вложить максимум холодной угрозы. Может, разнести этот городишко, или хотя бы «Брета» мне не по силам, но проклясть хама постоянным недержанием сумею. Главное говорить достаточно уверенно.

– Вы великолепны в своей наглости! – Кайлен откинулся на стуле так сильно, что тот закачался на задних ножках, скрестил руки на груди. – Я не заплачу вам ни монеты. Но и вы можете ничего не платить. А насчёт дворца… Пари?

– И что я получу, если выиграю?

– Свободу, разумеется.

– Свою собственную? Не годится.

– Тогда пожизненное освобождение от налогов в Лоаноге.

– При моём образе жизни риск, что мы вообще вновь встретимся, минимален.

– А вы, однако, позитивно настроены! – едва не хохотал Кайлен. – Ваше предложение?

– Если я выиграю, вы голышом на площади споёте «Ой, коварны девки по весне».

Бургомистр изо всех сил прятал улыбку, пытаясь сохранять суровый и устрашающий вид, но глаза его горели азартом:

– Если вы за одну ночь найдёте и устраните нашу проблему, готов ударить по рукам.

Я с готовностью протянула ладонь и пожала поданную в ответ со всей силы, стараясь показаться сильнее и увереннее, чем есть на самом деле.

Ввязалась. Снова. И когда поумнею?!

***

– Ты сразу такая дура уродилась или потом головой стукнули? – поймала стремя Айн. А я уж подумала, что угрозы и оскорбления на сегодня иссякли.

– Если есть, что сказать, говори, а попусту ругаться иди на базар.

Уже смеркалось, и летняя прохлада тяжёлым плащом ложилась на плечи. Тварь, недовольная, что её снова лишили удобной ночёвки и гонят за ворота, жевала губами, явно неслышно ругая нерадивую хозяйку.

Огромные синие глаза Айн привычно наполнились обиженными слезами, но сообразив, что от меня этим извинений не добьёшься, фея быстро их высушила.

– Двинься, – коротко велела она, подставляя чурбан, чтобы забраться в седло позади меня. Сразу стало тесно и ещё менее удобно, чем обычно.

– Мне стоит этому удивиться? – я устало вздохнула.

– По дороге поговорим. Если увидят, что с тобой уехала, вопросов не оберёшься.

Повинуясь лёгкому прикосновению изящной ладошки, так не похожему на удар плети, к которому круп упрямой Скотины привык куда больше, лошадка резво засеменила прочь из города, забыв для вида поупрямиться. А я старалась отделаться от мысли, что похожу на разбойника, тёмной ночью похитившего красавицу у законного мужа. Красавица сопротивляться не желала, крепко держалась за талию конника и легкомысленно болтала ногами, не имя возможности сунуть их в занятые стремена.