— Мне обязательно нужно позвонить… — прохрипел он,прижав руку к груди.

— Обойдешься, — беззлобно отмахнулся Павел, —отсюда звонить нельзя. И имей в виду: хозяин — просто старый врач, он про меняничего не знает, так же как и про…

Тут он сообразил, что Сорокин Элис не мог запомнить,поскольку был без сознания, так что не стоит и упоминать, что тут был ещекто-то, кроме Павла.

— Не вздумай наводить на старика своих людей, —продолжал Павел, — тогда со дна моря достану!

— Да за кого ты меня принимаешь?! — Раненый закашлялсяот возмущения.

— Болит? — спросил Павел. — Тогда могу вот уколсделать, доктор оставил.

— Не надо пока.

Павел понял, что Сорокин боится потерять над собой контроль.

— Тогда отрабатывай свое спасение, — твердо сказалПавел, — мне информация нужна.

— Да я вроде все, что знал, сказал… — Влад отвел глаза.

— С чего эти, из «Черного Джихада», на тебя такополчились? — не слишком заинтересованно спросил Павел. — Говорят, тыу их лидера брата убил?

— Ну, было дело. Так все повернулось, что никак нельзя егобыло в живых оставить. Слыхал про «грязную бомбу»?

— Кто же про нее не слыхал, — протянул Павел, внутренненапрягшись.

Он вспомнил, что старый резидент при встрече вСент-Джеймс-парке говорил ему, что по одной из версий покойный Литовченко могбыть причастен к изготовлению так называемой «грязной ядерной бомбы» —сделанной в непрофессиональных условиях, при использовании всевозможныхрадиоактивных материалов, приобретенных на черном рынке. Бомба эта если и будеткогда-нибудь изготовлена, то использовать ее можно с большим риском, так какона может взорваться вовсе не в нужный момент, а раньше или позже. И защита унее очень слабо и кустарно сделана, так что присутствует, несомненно, утечкарадиации. Однако, несмотря ни на что, представители «Аль-Каиды» идут на риск и,по некоторым сведениям, усиленно занимаются изготовлением этой самой бомбы.Страшно представить, что будет, если их усилия увенчаются успехом!

— Ну, этот Омар, брат Азиза, как раз был связан с однимтипом… бывший торговец оружием, а в последнее время он переквалифицировался изанимается теперь только радиоактивными изотопами. Где уж он их достает, никтоне знает, у него своя сеть.

— А в России?

— Возможно. Это такой ловкий и скользкий тип, никак его неухватить. По национальности англичанин, жил в Ливане, то есть не постоянно, анаездами. Вообще, в силу своей специфической деятельности, он разъезжает повсему миру. Зовут Пол Шепард, но имя может быть другое. В Ливане он связался сОмаром Ар-Рахманом, получил заказ на энное количество орудийного плутония. Мыконтролировали встречу, однако смогли поймать только Омара, да и то в спешкепристрелили. Шепард — осторожный сукин сын, что-то почуял, на решающую встречуне явился. Он подумал, что его подставили, разорвал все отношения с «ЧернымДжихадом» и тотчас уехал из Ливана.

— Так что Азиз Ар-Рахман на тебя двойной зуб имеет, —констатировал Павел, — за брата и за «грязную бомбу».

Влад замолчал и утомленно прикрыл глаза.

«И что мы имеем на сегодняшний день? — устало думалПавел. — Ветераны внешней разведки ведут, конечно, свою игру, но большевсего боятся, как бы их не обвинили в убийстве Литовченко. Для того и менядопросить пытались. Уж очень этот карлик нервничал, стало быть, вряд ли они кэтому делу руку приложили.

Далее: Борзовский. Тут вопрос пока остается открытым, хотяза каким чертом нужно ему было Литовченко именно полонием травить — совершеннонепонятно.

Третье: Влад и те, кто за ним стоит, то есть спецслужбы.Верить ему, конечно, не больно можно, однако мечутся ребята, ищут, буквальноземлю носом роют. Документы-то и правда пропали. У кого бумаги, тот и убилЛитовченко, это точно. Им-то важнее всего документы найти. А мне — делораскрыть, найти убийцу и получить неопровержимые доказательства, чтобыпредставить их президенту. А там уж он пускай сам решает, что с ними делать».

Он поднял глаза и встретил внимательный взгляд Сорокина.

«Что-то темнит он, не все рассказал», — понял Павел.

— Этот англичанин, Шепард, — начал он медленно, —бывает ли он в Лондоне?

И сразу понял, что попал в точку.

— Угу, не зря вы тут сидели, разведали кое-что небось. Еслии вправду убили Литовченко из-за «грязной бомбы». Случайно там или нет — этодругой вопрос. Вы пытались найти Шепарда, чтобы он дал справку, откуда в Европевзялся полоний-210, так?

— Так, — помедлив, ответил Влад, — только мы егоне нашли. Нет его в стране, но возможно, он скоро будет. Мне-то теперь не точтобы все равно, но уберут меня из этого дела. Пока рана заживет, да «Джихады»эти…

— Точно, — согласился Павел, — так что давайнаводку.

Влад сказал, что у Шепарда в Лондоне есть подруга, ЛизаЛемон, по памяти продиктовал адрес и телефон принадлежащего ей антикварногомагазинчика.

— Пасли мы ее долго, но теперь так наследили, что, наверное,начальство распорядится наблюдение убрать, — вздохнул Влад. — Что-тоустал я, посплю немного.

Он и правда выглядел не блестяще, лоб был мокрый, глазалихорадочно блестели.

Всю ночь Павел провел в кресле, задремывая на несколькоминут и тут же просыпаясь. Раненый впал в забытье, но вел себя тихо, рядом наполу пристроился сеттер Йорик. Этот раскинулся свободно и спал, сладкопосапывая и шевеля во сне лапами.

Рано утром Павел разбудил Сорокина, помог одеться и дойти домашины. Сеттер проводил их спокойным взглядом. Дверь Павел просто захлопнул.Влад держался довольно бодро, только морщился при резких движениях. Павел довезего не до ближайшей, а до следующей железнодорожной станции. Первая скоростнаяэлектричка уже ушла, на перроне никого не было. Павел усадил раненого наскамью, отдал мобильный телефон и бумажник.

— Звони, — сказал он, — твои приедут и заберут. Ая уж пойду, не хочу с ними встречаться.

— Слушай, — неожиданно сказал Влад, — а я тебявроде вспомнил.

– Забудь, — посоветовал Павел, — тебе же лучшебудет.

С тех пор как прочитала в девятом классе первый том «Войны имира», Милена стала подобно Наташе Ростовой мысленно окрашивать окружающихлюдей в разные цвета. Учительница Алевтина Ивановна была зеленой, даже когдалетом меняла костюм лягушачьего цвета на ситцевое платье в мелкий цветочек.Подруга Танька была розовой — розовые щеки, розовая пластмассовая заколка вволосах, розовые мысли в голове (ровно полторы штуки). Брат Ленька былтемно-красный — взрывной, темпераментный, мгновенно увлекающийся, вспыхивал какогонь, когда загорался очередной фантастической идеей, и так же быстро угасал,как будто водой плеснули на уголья.