Милена создала настоящий салон, устраивала приемы, званыеобеды, завела у себя «четверги».

Известные люди, артисты, писатели, политики относились кМилене с некоторым раздражением: на их взгляд, она была выскочкой, на ее«четвергах» было скучно.

«Тоска смертная, — жаловался приятелям знаменитыйартист. — А попробуй не приди! Это ведь Борзовская!»

Говорят, что каждый человек хотя бы раз в жизни получаетпятнадцать минут славы. У Милены Борзовской эти пятнадцать минут славыпродлились несколько лет. Ее муж поднимался все выше и выше в списках самыхбогатых людей мира, публикуемых журналом «Форбс», сама она не сходила состраниц глянцевых журналов, московский «свет» вынужден был принять ее ипризнать не только своей, но и одной из «королев бала».

Но все это кончилось разом, в один далеко не прекрасныйдень.

Муж пришел домой в сильном расстройстве, с усталыми,измученными глазами и сказал, что завтра они уезжают в Лондон.

— Прекрасно, — отозвалась Милена довольно спокойно. Оналюбила Лондон, бывала там часто, у них был там замечательный загородный дом.Так что предстоящая поездка ее скорее обрадовала. — Прекрасно, —повторила она. — Поездим верхом, сходим в театр, на концерт…

— Ты не поняла, — проговорил Илья, подняв брови. —Возможно, мы уезжаем туда навсегда. Так что подумай, что с собой взять.

— Как это — навсегда? — опешила Милена. — Но мои«четверги»… на следующую неделю я пригласила Меньшикова… и вообще, у меня здесьвся жизнь…

— Вся эта жизнь кончилась! — раздраженно бросилБорзовский. — Если не хочешь ехать со мной — оставайся, но имей в виду,что потом я ничего не смогу для тебя сделать…

Илья всегда чувствовал ситуацию, и чувствовал ее немногораньше всех других. Он понял, что земля горит у него под ногами. Так горитиногда торфяник — незаметным подземным пламенем, которое вдруг неожиданновырывается наружу, но когда оно вырвется — делать что-то уже поздно. Тогдабушующая стихия расправляется со всем, что попадается у нее на пути. Спасатьсянужно заранее.

К чести Милены надо сказать, что она колебалась недолго.

Она сделала ставку раз и навсегда, поставила все на ИльюБорзовского и не меняла своего решения, хотя знала, что найдутся другиепретенденты на ее красоту и обаяние, претенденты достаточно влиятельные,удачливые, богатые… но только Илья испускал то, никому, кроме нее, не видимоезолотое свечение.

— Я возьму с собой своего Кандинского. Это можно? —спросила она мужа.

— Это решаемо, — кивнул Илья и посмотрел на нее с новыминтересом. Он ценил в людях умение быстро принимать решения.

В эту ночь Милена не сомкнула глаз.

Она понимала, что прежняя жизнь закончилась, начинаетсяновая и ее ждет впереди неизвестность.

В Лондоне они жили не совсем так, как прежде: не такоткрыто, без прежнего размаха. Конечно, у Борзовского были деньги, но вовсе нетакие большие, как прежде. Кроме того, они теперь соблюдали гораздо больше мерпредосторожности, никуда не выходили без охраны, тщательно проверяли гостей изнакомых.

Милена придумала для себя новую игру, новую роль.

Теперь она считала себя женой декабриста, вслед за любимыммужем отправившейся в ссылку, и по этому поводу невероятно себя уважала.

Правда, их лондонский дом, богатый и уютный, ничем ненапоминал убогие деревенские избы, в которых жили те женщины, да и сама столицаВеликобритании ничуть не была похожа на далекую Сибирь, но Милена не придавалазначения таким мелким деталям. Она оставила великолепную, блестящую московскуюжизнь, покинула постоянный праздник, на котором была королевой — а разве можетженщина принести большую жертву?

Живущие в Лондоне российские бизнесмены и их женысторонились Борзовских, как будто те были заражены страшными, смертоноснымибациллами. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было — тесное общение сопальным миллионером могло оказаться опасным, как общение с чумным больным.

Милена попыталась взамен оборвавшихся российских связейзавязать новые, английские, но это оказалось не так просто. Сдержанные,чопорные англичане настороженно относились к опальному русскому миллионеру,подозревали за ним криминальное прошлое. Им казались вульгарными манерыБорзовского, да и его очаровательная супруга, несмотря на свою красоту и шарм,не могла растопить лед в отношениях. Так что на ее долю остались такие же, какони с мужем, опальные переселенцы из России и некоторых других стран. Вообщепосле широкой московской жизни Милена чувствовала себя в лондонском доме как втюрьме. Ей недоставало общения с яркими, интересными людьми. Зато очень многовремени она теперь посвящала верховой езде, долгим прогулкам, полюбила театр.

Если прежде, в Москве, она посещала спектакли в основном длятого, чтобы продемонстрировать новые наряды и драгоценности, посещала тольконашумевшие премьеры, то теперь она начала разбираться в тонкостях актерскойигры, предпочитала шекспировский репертуар, стала завсегдатаем театра«Олд-Вик», часто ездила в Стратфорт-он-Эйвон на спектакли КоролевскогоШекспировского театра.

И всюду — на верховой прогулке и на спектакле, на вернисажеи на коктейле у друзей — рядом с ней маячили силуэты охранников. Она настолькопривыкла к их безмолвному присутствию, что перестала его воспринимать, неотличала одного охранника от другого, могла спокойно переодеваться в ихприсутствии.

И еще возле Милены и ее мужа маячили несколько постоянныхперсонажей, неизменных и надоевших, как лондонский пятичасовой чай или сменакараула возле Букингемского дворца. Подручные мужа, его помощники, адвокаты,референты.

Самый неизменный, самый приближенный из них — Поляков, с егокруглым, детским лицом, с его вечной улыбкой жизнерадостного идиота, с егопостоянной маской, под которой она чувствовала хитрую и злую душонку. Поляковиграл в свите Борзовского роль этакого Фигаро — брался за все, бросалсявыполнять любое поручение. Хотя числился он референтом, но не гнушался и мелкихбытовых дел. Борзовский мог отправить его в аэропорт встречать какого-нибудьважного гостя, мог поручить достать какую-нибудь редкую книгу, найти хорошегоконюха или тренера по фитнесу, мог посреди ночи послать за устрицами илишампанским, как будто для этого не было прислуги. Поляков усмехался и нессяисполнять поручение. Так же охотно он выполнял мелкие поручения Милены —провожал ее в магазины и к портным, записывал к модному парикмахеру иливизажисту. Правда, со временем Милена стала избегать Полякова: раз или два оналовила на себе его липкие похотливые взгляды, ничего не вызывавшие у нее, кромераздражения и неприязни, ничего не задевавшие в ее душе.

Милена не раз предупреждала мужа: Поляков удивительнопродажен, он может предать в любую минуту, на него нельзя рассчитывать, емунельзя доверять.

Муж отшучивался: Поляков казался ему безобидным и забавным,он держал его при себе в качестве придворного шута, считал исполнительным инедалеким.