Вся остальная жизнь была серой. Серым был их поселокгородского типа под названием Воробьево — не случайно ему дала название сераянезаметная пичуга, серыми были дома — одинаковые блочные пятиэтажки с вечнораспахнутыми дверями подъездов, потому что мальчишки, за неимением другихразвлечений, ломали дверные пружины. Приходила техник из жилконторы — толстаянаглая баба с кирпичной мордой, долго орала в подъезде, потом успокаивалась,говорила: «Пришлю столера», с ударением на первый слог, и удалялась, тяжелоступая по разбитой асфальтовой дорожке. Несмотря на кирпичную физиономию, бабатоже была серой.

В поселке не было улиц, он был поделен на кварталы подномерами, как бараки в концлагере. Еще был в поселке мелкий пруд с серойвонючей водой и Дом культуры — массивное здание с колоннами, покрытоеоблупившейся серой краской. У крыльца росло несколько чахлых кустов с серыми отпыли листьями.

Небо накрывало поселок как пыльная плюшевая скатерть. Зимойоно было серым от туч, летом — от тоски.

Ей казалось, что тусклая чугунная тоска — такая жеполноправная жительница поселка, как и все люди. Взрослые работали с утра доночи — в совхозе, на молокозаводе, в механизированной колонне, летом в выходныемужчины устраивались выпивать на лавочке возле дома, а жены их лениво ругали изокон.

Милена рано поняла, что растет красавицей: лет в десять онис Танькой вертелись перед зеркалом, и она невольно сравнила Танькины пухлыещеки и носик пуговкой со своим лицом — большие яркие глаза, четко очерченныеброви, точеный нос… Вошла мама, посмотрела на них, и вдруг сквозь вечноозабоченное выражение проступило у нее на лице совсем иное.

Вечером она сама подвела дочку к зеркалу.

— Видишь, как тебе повезло, — сказала она, —природа и мы с папой наградили тебя вполне приличной внешностью. Уже сейчасясно, что вырастешь ты красоткой. Но не для того красота дается, чтобыразбазаривать ее попусту на глупых мальчишек да на гулянки. Я хочу, чтобы утебя все было по-другому.

Милена была слишком мала и не придала значения маминымсловам, но мама повторяла их снова и снова, и когда в тринадцать лет началиувиваться за Миленой поселковые мальчишки, она даже не смотрела в их сторону. Мамаочень гордилась своей дочкой, старалась одевать ее получше, они ездили в Москвуза продуктами и одеждой. Всего сорок километров, думала Милена, а совсем другаяжизнь.

Учение давалось ей легко, по характеру она была спокойнойнеконфликтной девочкой, усвоила с учителями и одноклассниками ровный тон. Исдержанно улыбалась при разговоре, зная, что улыбка еще больше ее красит.

С мальчиками была приветлива и дружелюбна, но одинакова совсеми, никого особенно не выделяя, самое главное — умела держать дистанцию. Надискотеку в поселковый Дом культуры ходила редко, всегда в компании подруг, иникому не разрешала себя провожать. Однако это не всегда получалось. Отчего-топарни никак не хотели понять очевидное: все, что они видят перед собой —лучистые глаза, волосы цвета темного меда, стройная фигура, потрясающаяулыбка, — не для них.

Милена выросла в поселке, училась в единственной школе, гдевсе сидели рядом — и она, девочка из приличной по поселковым меркам семьи, иобычные дети в меру пьющих шоферов механизированной колонны и операторовмашинного доения, и отъявленные хулиганы братья Харитоновы, Витька и Митька, покоторым, по выражению учительницы Алевтины Ивановны, «тюрьма плакала еще стретьего класса». Детство Милены прошло во дворе, как и у всех. И хоть из-завнешности редко кто из мальчишек разговаривал с ней грубо, постоять за себяМилена умела.

Толька Маслов повадился торчать под ее окнами, пару разпомог донести тяжелую сумку из магазина (у матери в бухгалтерии был квартальныйотчет, она приходила домой очень поздно, и Милене, как старшей дочери,приходилось вести хозяйство). После такого подвига Толька решил, что имееткакие-то права на Милену, на переменах стал по-хозяйски класть руку ей наплечо, а однажды затащил под лестницу и полез целоваться. Милена двинула его пощеке так, что клацнули зубы, и убежала.

В субботу на дискотеке Сашка Соловьев напился и сталприставать к ним с Танькой, обзывая неприличными словами. Тут возникли за егоспиной братья Харитоновы и спросили, усмехаясь, не нужно ли показать мальчику,что он не прав.

Братьев к тому времени выгнали уже из школы, и они болталисьне у дел, пытаясь пристроиться к компании взрослой шпаны. Милена пихнула Танькулоктем в бок, но эта дуреха радостно закивала и попросила Сашку наказать.

Харитоновы избили Сашку во дворе, да так сильно, чтопришлось вызывать «скорую». На Сашку Милене было ровным счетом наплевать, нобратья Харитоновы требовали благодарности за свой красивый жест. И добро бы отТаньки, так нет же, им нужна была Милена.

Они подкараулили подруг на выходе с катка — мелкий грязныйпруд замерзал зимой, его огораживали металлической сеткой и ставили два фонаряпо краям.

— Поговорим? — спросил Витька Харитонов, возникая натропинке перед ними.

— Отвали! — спокойно сказала Милена, потихоньку отступая.

И в это время сзади ее схватил за плечи Митька Харитонов.Она лягнула его ногой, но попала на крепкий ботинок, он только засмеялсяпротивно. Танька опомнилась и бросилась на Витьку. Тот шутя заломил ей руку ибросил в снег. Милена укусила Митьку за руку и вырвалась. Танька цеплялась заВитьку, мешая его передвижениям, и непрерывно орала. Милена развернулась идвинула Митьку коленкой в самое уязвимое место, вложив в этот удар всюнакопившуюся ненависть к родному поселку и его жителям.

Никто не спешил к ним на помощь, а Витька, которому надоелавизжащая Танька, пнул ее ногой в грудь. Подружка взвизгнула напоследок изамолчала, тогда Милена подскочила сзади и, размахнувшись, ударила этогомерзавца коньками. Лезвие рассекло кожу на затылке, и пока Витька изумленнорассматривал льющуюся кровь, они с Танькой успели выскочить на освещеннуюулицу.

Последний год в школе она еле выдержала. Хотелось скорееоставить этот хмурый серый поселок и уехать в Москву. Мама полностью ееодобряла, дала немного денег.

Прожив в Москве несколько месяцев, Милена окончательнопоняла, что никогда больше не вернется в родной поселок городского типа. Онаездила туда изредка, только чтобы повидаться с родителями и узнать новости.

Те девчонки, кто не уехал, быстро повыходили замуж — большев поселке нечего было делать, нарожали детей и осели в тесных и захламленныхквартирках возле пеленок и телевизора. Витька Харитонов погиб — разбился,сорвавшись с крыши пятиэтажного дома, когда в компании себе подобных пыталсязалезть через окно в верхнюю квартиру. Через год его брат Митька шел,покачиваясь, по зимней дороге, будучи в сильном подпитии. Его сбила машина, втемноте водитель не заметил тела и уехал. А может, как раз заметил и поскорееудрал от ответственности. Митька пролежал без сознания в канаве до рассвета иумер от переохлаждения.