— Как все же здорово, что ты на своем месте, а? — поинтересовалась я.

— Вы дряхлый старикан, но такое ощущение, что вам года два от силы… Вы вообще спите?

— Ну… вообще да, но только когда мне нечем заняться, — пожала я плечами. — Расслабься, мой верный Ферти, вот вылечим твоего господина и разбежимся в разные стороны.

— Вы только обещаете… — пробурчал он себе под нос, должно быть, с мыслью, что я глуховата.

— Я стараюсь держать слово, когда оно совпадает с моими желаниями, — подытожила я, берясь за ручку двери в покои Рэйнхарда.

Но стоило мне потянуть дверь на себя, как Ферт весь как-то затрясся, а вместе с ним загремели и свечи в ящиках. При этом он состроил такую рожу, словно его перекосило, и зашипел на меня.

— Ты чё? Припадочный, что ль? — почему-то зашептала я вместо того, чтоб как следует гаркнуть.

— По-остучать на-адо, — почему-то нараспев зашептал он в ответ. — Покои господина! — все еще шепотом попытался крикнуть он. Лицо его в этот момент выражало такую смесь отчаянья и безысходности, будто бы я скинула в бездну его любимую бабулю, не меньше.

— Ща, — легко согласилась я и со всего маху зарядила кулаком в дверь. — Нормально? Думаю, теперь можно, твои люди за стеной точно проснулись, и господину ничего не угрожает.

— Вы… — теперь к отчаянью прибавилась еще и ярость.

— Если из-за тебя я простою тут еще хотя бы полминуты, то я даже дозволения войти спрошу…

Решив, что вопрос моих манер исчерпан, я решительно вошла внутрь. Как и ожидалось, Рэйнхард не спал. Как бы это у него вышло, если сегодня я весь день провела с Китом, а соответственно, не обезболивала его? Он сидел за своим рабочим столом, перед ним лежала целая пачка бумаг, а рядом уже привычно горела свеча.

— Как ты меня достал! — с порога припечатала я.

— Я? — изогнув бровь, поинтересовался Рэйн, смотря на нас со странным выражением на лице. Так, будто бы серьезно раздумывал, прихлопнуть этих двух букашек, что ползают по его прекрасному мраморному полу, или лучше размазать, небрежно на них наступив.

Позади меня послышался прерывистый вдох. Я бы, может, и испугалась, не потерял ли сознание Ферт, но вроде бы пока ничего не упало, так что переживать было не о чем.

— Именно, — серьезно кивнула я. — Что я совсем недавно сказал по поводу свечей?

— Послушайте, — все же тяжело вздохнул он, — я устал и без вас. У меня много работы, Соль, которую нужно делать, и мне некогда…

Мне в этот момент очень хотелось шарахнуть его по голове своей палкой. На самом деле я бы сделала это с превеликим удовольствием, если бы мы были вдвоем. Но здраво рассудив, что позорить начальника перед подчиненным — не лучший способ обретения спокойной жизни, я лишь посильнее сжала древко и решительно шагнула вперед. Как выяснилось, мое стремительное приближение уже наводило ужас. Рэйнхард оборвал себя на середине фразы, а позади все же что-то упало.

— Работа твоя закончится, не успев начаться, если продолжишь в том же духе, сынок, — склонилась я над свечой, что горела на его столе, и сделала глубокий вдох. В носу уже привычно защипало, а в горле запершило. Я почувствовала это лишь потому, что была так близко и благодаря своему дару. Как и все те свечи, что лежали в двух ящиках, эта была отравлена. — Ферт, забирай ее, она тоже отравлена, — буркнула я себе за спину.

Позади послышался топот ног, и тут же рядом со мной возник Ферт, который, уже не дожидаясь дальнейших инструкций, решительно задул свечу и активировал кристаллы-накопители, которыми обычно освещались комнаты в богатых семьях.

— Отравлена? — переспросил Рэйнхард, смотря на свечу как на ядовитую змею.

— Именно. И я знаю лишь одного члена твоей семьи, который развлекается тем, что лепит свечи в подарок…

— Мне очень жаль, — с неподдельной скорбью в голосе начала говорить я то, ради чего, собственно, собрала членов семьи Ариен в гостиной. — Но несмотря на все мои усилия… — тяжелый вздох, — уже сегодня вечером господин Рэйнхард Эль Ариен умрет, — жестко добавила я, тем временем пристально вглядываясь в лица собравшихся.

Сейчас я стояла в центре комнаты. Передо мной на широких диванах расположились члены честного семейства. Как всегда, одетые по последнему слову моды империи, безупречно красивые, кажущиеся по-неземному прекрасными. Стоило последнему слову слететь с моих губ, как все собравшиеся в едином порыве затаили дыхание. Тишина, повисшая в комнате, казалась вязкой, тягучей и непомерно тяжелой. Было сложно что-то разобрать по выражению их лиц. В один миг слетела с них вся шелуха чинного радушия, благостного настроения, пропали их фальшиво-теплые, покровительственные взгляды. А лица превратились в пустые маски, будто их хозяева лихорадочно пытались подыскать для себя полагающуюся случаю реакцию.

— Нет! — по-звериному дико взвыла Филиция.

Ну, как по мне, это уже был перебор. А я все-таки знала толк в притворстве.

— Вы же обещали, что спасете моего мальчика! Обещали, что все с ним будет хорошо! Обещали, что еще немного — и он вернется к нам здоровым и невредимым!

Ну, Рэйнхард, «господин гениальный план, где страдает только Соль», ответишь, даст Двуликий!

— Невозможно всего предугадать, когда дело касается такой серьезной болезни, как у вашего сына, — сочувственно произнесла я.

— Соль… я же… я верила вам! — воскликнула Филиция, на последнем слове весьма грациозно рухнув в объятия мужа и разрыдавшись.

Как это мило… Он ее по морде, а она к нему поплакать…

— Думаю… — впервые я услышала голос Димитрия, видя его лицо. И стоило ему заговорить, как и изменилось мое восприятие этого мужчины. Я уже знала, что он козел, но еще ни разу не видела его глаз в момент, когда он озвучивал свои мысли. Эти глаза были холоднее льдов Амарио. Он жесток, это я поняла сразу же. — Нам стоит обратиться за услугами Триона, мне кажется, это поможет пролить свет на происходящее.

Я уже знала, кто был этот самый Трион. Мы с ним даже общались… правда, не так близко, как предлагал Димитрий. Да и кто захочет сближаться с немым палачом?

— Мне очень жаль, — прошептала я, склоняясь в поклоне перед отцом семейства, скрестив руки на груди в знак скорби.

— Отец, — неожиданно подал голос Эрдан, — этот человек первородный, и твои подозрения… не должны вести к необратимым последствиям, — как-то тихо добавил он.

Вот уж от кого не ожидала заступничества. И теперь едва сдерживалась, чтобы не начать к нему относиться не как к идиоту, а больше как к добродушному, но все же придурку.

Двойняшки молчаливо переводили взгляд с меня на отца, но так и не проронили ни слова. Джемма и вовсе выглядела так, словно не понимала, что настолько ужасного происходит в данный момент. Что ни говори, но девочка очень странная. Хотя о чем это я? Странная тут целая семья.