— Просто слушай, на самом деле это просто… — услышал он хриплый голос, как тут же смог заметить человека, склонившегося над его телом. — Только сначала тебе кажется, что ты оглушен, но надо просто слушать и смотреть, тогда все станет ясным как день. Забудь, о том, кто ты, у камня не может быть индивидуальности. Теперь ты везде, потому что ты — это всё…

С последними словами человека ему нестерпимо захотелось сделать вдох, чтобы успокоиться и последовать его совету. Но, казалось, только теперь он в полной мере осознал, что у него нет этого самого тела. Каким-то образом он видел пространство вокруг не с одной точки зрения, а словно охватывая ее объемно, со всех сторон. Это могло бы испугать, вот только именно теперь, с этим странным обжигающим теплом в его руке, он наконец почувствовал себя уверенно. Наконец-то осознал, зачем все это, как и то, что он может сделать то, ради чего отважился применить магию, доставшуюся ему в наследство.

— Тебе нет нужды метаться от одного к другому, чтобы услышать четко, нужно лишь подумать о том, что ты хочешь узнать. Не бойся, просто представь, ответ придет сам.

Должно быть, то была магия, которую он отважился применить, иначе он просто не мог объяснить, почему так внимательно слушал то, что говорил человек, как и то, почему ему так отчаянно хотелось верить ему. Но слова, сказанные ему сейчас, будто бы проникали сквозь него, привнося в его тело именно то, о чем говорил ему Соль. Покой и понимание того, что с ним происходит, успокаивали душу, помогая сосредоточиться на мире вокруг. Он слушал и слышал, чем живет дом, в котором он родился. Видел, как пожилой Сэптим, его старый слуга, отдает распоряжения на кухне. Видел, как маленькая девочка, должно быть, дочка одной из служанок, осторожно прячет еще горячую булочку к себе за пояс. Видел своих людей, каждого на своем посту. Молодого ассистента Соль, которому, похоже, стало лучше с прошлой ночи и который с удовольствием поедал то, что оставили для него слуги, даже и не думая встать с постели. Видел своего младшего брата. Эрдан казался до странности потерянным, когда сидел вот так, ссутулив плечи и вперив взгляд в пол. Он впервые видел его таким…

Домашние животные, слуги, воины, дети — все они жили здесь, и каждый из них существовал в отдельном мире собственной жизни, объединяло их лишь место. И этим местом был теперь он. Словно маленькая вселенная для сотен людей, он окружал их, незримо смыкаясь вокруг каждого.

— Теперь ты счастлива? — вопрос, который прозвучал среди сотен голосов, неожиданно привлек его внимание.

— Твои вопросы столь же несуразные, как и ты сам, — холодный, надменный ответ.

— Да, я несуразный… раз женился на подобной тебе.

А в ответ лишь холодный, полный ненависти смех.

— Ты просто идиот, — небрежно брошенная усмешка заставила его потянуться к тем, кто говорил сейчас.

Его приемная мать, златовласая нимфа Ариен, прекрасная и совершенная в своей красоте, сидела напротив зеркала, осторожно водя гребнем по своим прекрасным волосам.

— Ты женился не на мне, а на том, что причиталось вместе со мной… порченой потаскухой — кажется, так называл меня отец в день, когда обещал тебе?

— Ты такой и была, — жесткая усмешка, брошенная от противоположного конца комнаты. Димитрий смотрел на супругу мрачно, и такой его взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Я? — вновь усмехнулась женщина. — Разве это у меня должен был родиться сын от портовой шлюхи? Разве это мне надо было найти ему племенную кобылу…

— Не смей так говорить о ней!

— О боже, да хватит уже, а? Я воспитала твоего ублюдка как родного…

— Как это забавно, что каждый из нас воспитывает чужих ублюдков…

Женщина лишь скупо поджала губы и усмехнулась собственному отражению.

— Ведь это ты? — спросил мужчина, смотря на Филицию исподлобья.

— Я — это я, а ты — это ты, разве не логично? — изогнув бровь, поинтересовалась она.

— Они же Дриэллы… Как ты могла? Меня тошнит от одного взгляда на тебя…

— Это взаимно, и не тебе указывать мне на мои предпочтения. Узнал — так заткнись, понял? Мои дети — Ариен, как и твой ублюдок.

— Вся вина Эрдана в том, что у его матери не было происхождения, которое позволило бы ей занять положенное место рядом со мной…

— А может, у его отца просто не было того, что делает мужчину мужчиной, а не евнухом при гареме императора, чтобы помочь ей занять это самое место, а? К чему весь этот разговор? — тяжело вздохнула она. — Спроси прямо то, что ты хочешь узнать, ведь не просто же так эта комната напоминает сокровищницу императора по количеству плетений, которыми ты закрылся от чужих ушей.

Димитрий глубоко вздохнул, будто пытаясь набраться решимости сказать то, что хотел, и тут же заговорил, отчужденно и холодно:

— Сперва болезнь Рэйна, которую можно было бы списать на козни недругов, следом покушение на Эрдана, которое тоже можно было бы смело счесть за вражеские козни, но, как ни крути, в результате остаются лишь Аргус и Джемма, твои дети, моя дорогая супруга. Не кажется ли тебе это странным?

— Нет, — скупо пожала она плечами, отложив гребень в сторону, — это закономерно, судя по тому, что ты сказал.

— Ты любила хоть кого-нибудь из них, каждый раз называя своими детьми? — чуть слышно спросил мужчина.

Ответ на свой вопрос он получил не сразу. Филиция глубоко вздохнула, поднялась с табурета, на котором все это время сидела, и осторожно приблизилась к мужу. В тишине комнаты был слышен лишь легкий шелест ткани юбки. Он завораживал, привнося странное умиротворение в гнетущую атмосферу, царившую сейчас в комнате.

— Я, — выдохнула она ему в лицо, — не умею любить уже очень давно…

— Все эти слезы, мольбы спасти Эрдана, спасти Рэйна…

— Слезы? Такие? — Она на миг замолчала, а ее огромные синие глаза, подобные глубинам горных озер, вдруг заблестели, а на идеальной белоснежной коже вдруг прочертили причудливые влажные дорожки слезы. — Ты об этом? — осторожно смахнула она кончиками пальцев слезинку и посмотрела на нее. — Всего лишь вода…

— Ты самая уродливая из женщин, которых я видел, — тяжело выдохнул Димитрий ей в лицо.

— Значит, мы идеально подходим друг другу, как считаешь? — улыбнувшись краешком губ, прошептала Филиция. — Идеально.

— Я не позволю тебе…

— Что ты собрался мне не позволить, я никак не могу взять в толк?

— Не позволю уничтожить мою семью…

— Ты никак не поймешь, да? Все уже сделано, очнись же! И при чем тут я…

— Если хотя бы один из них умрет…

— Один из них умирает прямо сейчас, и что ты можешь с этим поделать?

В этот момент рука мужа сомкнулась на тонкой шее женщины. Филиция чуть вздрогнула, а после едва взмахнула кистью руки, откидывая от себя тело мужа, словно тряпичную куклу. Димитрий был выше жены на голову, шире в плечах, да и вообще имел внушительную комплекцию, и тем более нелепо казалось все происходящее, когда его тело оказалось припечатано к противоположной стене.