— Даже не думай, ясно тебе? — фыркнула она, возвращаясь к трюмо, за которым сидела всего несколько минут назад. Открыла золотистую баночку с вязким розоватым содержимым, и осторожно нанесла состав себе на губы. — Не тебе идти против меня.

— Ты окончательно обезумела!

— И тем сильнее стала, — причмокнув губами, просто ответила она. — Я не убивала и не пыталась убить никого из них, понимаешь? — изогнула женщина бровь. — Ты думаешь, будто от тебя что-то зависит в этой жизни, но стоит вовремя понять — гораздо полезнее ты будешь, выполняя роль того, кто поможет сжать пальцы на рукояти меча.

Димитрий молчал. И по выражению его лица можно было понять лишь то, что он ни на миг не верит собственной жене.

Когда Филиция вышла за дверь, он обессиленно сполз по стене, как-то потерянно закрывая лицо руками.

«Иногда бывает просто поздно», — думал он, с тоской смотря на захлопнувшуюся дверь.

Взгляд Рэйна, казалось, уцепился именно за мачеху, и мужчина продолжал следить за тем, куда именно она идет. Как это ни странно, но он чувствовал себя именно наблюдателем, а не аланитом, которого все происходящее непосредственно касается. Еще будучи ребенком, он рос с мыслью о том, что самым важным для него должен быть его род. Так учил его отец. Брать ответственность на себя. Он часто вспоминал тот день, когда отец впервые расправил при нем свои крылья. Это зрелище: казалось, стоит прикрыть глаза, как сердце в груди вновь защемит от переполняемого восторга и благоговения. Черные крылья, сотканные из энергии, что питает их естество, поражали своим размером и мощью. Он помнил, как смотрел на отца в тот день, с полной серьезностью уверовав, что он Бог. Помнил, как сильные руки, принадлежавшие лучшему воину империи, легко оторвали его от земли. Как его отец сделал всего несколько взмахов этими чудовищно огромными крыльями и заставил маленького сына разомкнуть руки, которыми тот цеплялся за шею отца, в страхе зажмурив глаза, чтобы показать то, что осталось далеко внизу.

— Что ты видишь?

— Я не могу…

— Что ты видишь?

— Я боюсь…

— Что ты видишь?

— З-землю?

— Нет, — казалось, низкий, немного рычащий голос отца навсегда остался в его воспоминаниях, — ты видишь себя.

Вот так просто: «Ты видишь себя». Совершенно обычные слова, весь смысл которых откроется ему через не одно десятилетие. Именно эти слова заставят отринуть собственную злость, бессилие, ненависть и отчаянье на второй план, лишь бы сохранить свой род. Никудышный, как выяснилось, прогнивший, но другого у него не было. А были люди, живущие под крылом Ариен, однажды выбравшие, кому они посвятят свои жизни.

Филиция неспешно шла по коридорам личного крыла их семьи и, судя по направлению, которое было выбрано ею, направлялась к служебным лестницам. Оказавшись на лестнице, ведущей вниз, к служебным помещениям, она легко преодолела несколько пролетов, затем вышла в плохо освещенный коридор, где были комнаты ее личных служанок. Ее уверенная и неспешная поступь казалась странной Рэйнхарду. Не следовало бы быть осторожнее? Почему она не боится, что кто-то остановит ее или просто заметит в столь неподобающем для госпожи месте? Но стоило лишь присмотреться, чтобы понять ее бесстрашие. Чуть голубоватое сияние камней на ее серьгах говорило само за себя. Любой, кто намеревался сейчас возникнуть на пути женщины, вдруг вспоминал о неотложных делах, решал не выходить из комнаты еще несколько минут либо же просто поворачивал в другую сторону.

Дойдя до конца коридора и оказавшись у ничем не примечательной двери, она глубоко вздохнула и, тихо шепча слова заклятья, провела кончиком ногтя по деревянной поверхности. Дверь отворилась неспешно, а Филиция, особенно не волнуясь, что может быть замечена, проскользнула внутрь. За ней же точно тень последовал и Рэйн. Стоило ему подумать, что он хочет заглянуть в комнату, как картинка тут же возникла перед его взором.

Там оказалась настоящая кладовка бытовых мелочей. Начиная от бельевых веревок с мылом и заканчивая свечами… Но, что было особенно странным, женщина оказалась внутри не одна! Весело смеясь и подтрунивая друг над другом, у противоположной стены со стеллажами стояли две служанки и собирали в свои корзинки нужную им на данный момент утварь. Казалось, женщины даже не слышали, что дверь всего минуту назад приоткрылась и кто-то вошел.

— Ты неисправима, — фыркала одна из них, — сколько раз тебе говорить, что нехорошо обсуждать господ! Пусть даже и есть что обсудить… — хихикала девушка.

— Да ладно тебе, ничего крамольного я не сказала! Все знают, что господин Димитрий ходок, — отмахнулась женщина от своей товарки. — Что и неудивительно — будь у меня такая стерва-жена, я бы в петлю залезла…

— Стерва-то да, но красотка какая… эх…

— Осталось немного потерпеть, мам, — голос, раздавшийся из дальнего угла, стал неожиданностью для Рэйна, поскольку говоривший находился в дальнем, плохо освещенном углу комнаты. Но стоило лишь ему заговорить, как Рэйн уже понял, кого увидит спустя несколько секунд.

Первым на свет вышел его младший «брат», следом шагнула «сестра».

— Аргус прав, еще немного — и все будет кончено, — кивнула Джемма.

— Даже если так, — поспешно перебила их Филиция, — не стоит забывать, что говорил ваш отец об осторожности…

— Я устал быть осторожным, мама, — казалось, юноша изнывал от нетерпения либо же гнева. — Мы через столько прошли, что эти последние часы на самом деле убивают не его, а нас.

— Аргус, — рука Джеммы нежно накрыла кисть брата. И столько было в этом жесте, что Рэйну невольно стало не по себе. — Вспомни, что говорил отец: осталось лишь потерпеть. Магия рода Ариен может перейти не к наследнику лишь в случае, когда последний наследник умирает от руки того, кто вступит в права рода…

— Я знаю, — чуть крепче сжал он кисть сестры. — Но сколько еще мы можем ждать и терпеть к себе такое отношение?

— Чернь всегда болтает, — снисходительно взглянув на девушек, что сейчас направлялись к выходу, спокойно произнесла женщина. — Языки всем не вырвать, хотя порой достаточно и нескольких примеров для воспитания толпы, — хищно прищурившись, посмотрела она вслед девушкам. И этот взгляд не сулил им ничего хорошего.

— Ваш отец — единственный, кого по-настоящему волнует ваша судьба, он желает величия своим детям, а не участи безвольных заложников рода. Вы же знаете это?

На кивки детей Филиция вдруг улыбнулась и погладила по щеке дочь.

— Ты хорошо справилась, Джемма. Твое мастерство растет, а воображение не оставляет шансов врагам твоего брата.

Девочка искренне улыбнулась и прильнула к руке матери, точно домашняя собака.

— Последнюю свечу для него сделал Аргус, ее зажгут сегодня.

— Уверена?

— Они, — кивнула Филиция в сторону двери, через которую только что вышли служанки, — только что забрали ее.