табуретке. И тут же газовый баллон. Даже человек, никогда не смотревший боевиков, интуитивно понял бы, что это не конструктор «Лего».

— Надеюсь, не надо объяснять, что за штучка?

— Не надо, — едва выдавил из себя Матвей мгновенно севшим голосом.

— Тогда к делу. Задание простое. Видишь кнопку? Или ты нажимаешь ее и доказываешь миру, что ты настоящий герой, либо не нажимаешь. Но тогда взорвутся дети из интерната. На раздумья тридцать секунд. Время пошло. Удачи, герой. И помни, у нас прямой стрим. На тебя смотрят очень много людей. Не подведи их.

Затикал таймер.

Это не было сном. После случая с гранатой Матвей не сомневался, что Миронов выполнит угрозу.

Чертов принцип домино. И любой косяк не остается безнаказанным.

— Я не сажал тебя! — заорал попавший в смертельную ловушку храбрый парень Бердяев. — Клянусь! Это наше дело, при чем здесь дети?! Монте-Кристо хренов!

Тик-так, тик-так…

Матвей толкнул оконную раму, сорвал шпингалеты. Татьяна с Нестеровым стояли метрах в десяти от дома.

— Уходите! Уходите! Быстрее! За машину!

Компаньоны испуганно переглянулись и выполнили команду.

Тик-так, тик-так…

Нет. Он блефует… Он же не отмороженный — взрывать детей!

А кто знает, что там на зоне было? В кого его превратили?

Да, да, это просто проверка на вшивость. Унизить, превратить в говно. Конечно! Ему же надо именно это.

Но та граната была настоящей… И Миронов служил в саперных войсках. Дело знает.

Я не хочу! Так нельзя!

А как?

Бердяев, там дети… ты не сможешь с этим жить… Они ж тебе сниться будут! Ты не айфон, перепрошить себя не сможешь!

А в гробу уже ничего не приснится…

Я хочу жить! Говорят, перед смертью человек видит всю свою жизнь. Вранье. Он просто ничего не соображает. Только инстинкты. Если ты, конечно, не добровольный герой. И не под наркотой.

Но ты же герой! Идеальный!..

Почти.

Тик-так, тик-так… Три секунды, две…

Матвей зарычал и саданул кулаком по табуретке рядом с кнопкой.

И почти в ту же секунду вздрогнула земля и со стороны интерната раздался ужасный грохот. Это был не блеф. И не сон.

Матвей Александрович Бердяев, чье мужество ни у кого не вызывало сомнения, зажмурился, сжал кулаки и в исступлении заорал…

Часть вторая

Глава первая

За шесть лет до нашего прекрасного времени

— Матвей! Матвей!

Он не слышал ни голоса, ни шагов. Наушники. «Рамштайн». Уголовное право гораздо лучше воспринималось под металл. «Административка» под попсу, а криминалистика почему-то под джаз. И никто не отвлекает от чтения конспектов. А читать приходится — пора зачетов.

Катя подошла к нему, дотронулась до плеча. Он вздрогнул, поднял голову, сорвал наушники. На ее лице все признаки панической атаки. Плюс легкий выхлоп энергетика.

— Ой… Привет.

— У меня проблема, — Катя плюхнулась на лавочку рядом с ним, — пипец…

«Пипцом», слава богу, оказалась не беременность, а препод по уголовному процессу. Доцент. Роман Романович Романов, или «Рома в кубе», как называли его студенты. Человек в свои сорок пять живший с мамой и, по всей видимости, обделенный женским вниманием и сексуальными заботами. То ли в силу занудного характера, то ли из-за непрезентабельной внешности, доставшейся не от природы, а приобретенной от образа жизни.

В итоге, как это часто бывает, для унятия плоти стал Роман Романович цинично пользоваться служебным положением, предлагая не очень прилежным студенткам прилечь у него дома. Взамен обещая закрыть глаза на изъяны в ответах на зачете или экзамене. Иначе — двойка, пересдача, снова двойка и на выход. А найти изъян в таком предмете, как уголовный процесс, сам демон велел. Два юриста — три мнения.

Дошла очередь и до Екатерины. Еще досадней, что училась она добросовестно, лекции не прогуливала и предмет знала. Но не повезло с фигурой и лицом. В смысле — наоборот. Повезло. Не только Матвей по ней сох, а полкурса. Тот же Леня, нескладный приятель-одногруппник. Катька же пока отдавала предпочтение Моте. Не то чтобы «Матвей, я ваша навеки», но на лекциях сидела рядом с ним, на дискотеку — с ним, на пляж — с ним. Фотки в соцсетях тоже. При том что Матвей особых усилий для соблазнения не прикладывал. Просто, не надеясь на успех, пригласил понравившуюся студентку в киношку. А та возьми и согласись. А с другой стороны, чем Мотя не вариант? Красивый, остроумный, креативный. Грех не влюбиться. Если, конечно, она влюбилась. До совсем уж романтических отношений в постельном режиме дело пока не доходило. Катя не дура, понимала: студенческие романы — штука ненадежная. Гормоны бьют по разуму. Так что пусть пока будет затяжной букетно-конфетный период, а там поглядим.

Матвей это, конечно, чувствовал. Но он-то влюбился по-взрослому, поэтому гнал от себя мысль, что Катя расчетливая и циничная тварь. Нет, нет, она не такая! Это другие высчитывают, с кем лучше, с кем выгоднее, но только не она. И намерения у него самые серьезные! Женюсь! Не прямо сейчас, конечно, но в перспективе.

Вот так странно они и жили-были. Он — да! Она вроде тоже да. Но как-то неочевидно. И вот наступил час испытаний. Проверка на прочность. Рома в кубе. Чего-чего, но такого Мотя не ожидал. Их учат на добросовестных, честных, порядочных юристов, а сами? Тот же Романов все уши промыл завываниями о соблюдении законности.

— Вот сука!

— И что мне делать, Моть? Он же завалит, реально завалит. Даже если кодекс наизусть выучу!

— Хочешь сказать, лучше, чтоб завалил в койку? Или куда он там зовет? Может, заявить? Это статья вообще-то…

— Ты дурак? Кто мне поверит?! Он весь заслуженный-перезаслуженный, а я кто такая?! И тогда точно отчислят! Помнишь Наташку Фролову? Она заявила. А он заявил, что это любовь, мол, она сама намекала, надевая короткие юбки и крутя перед ним веселой задницей! И где сейчас Наташка?

Да, Наташку турнули.

Какой выход предложить, Матвей не знал. А Катя ждала, что он-то сейчас разрулит. Не ясно как, но разрулит. Даже ценой собственной учебы. В конце концов, два дня назад он, в очередной раз признаваясь ей в любви, заверял, что ради нее и в огонь, и в воду. Вот и настал момент. Выполняй! Доказывай. Потому как больше заступиться некому. Катя — приезжая, с глухомани, где осталась мать и пьющий отчим. Не приедут, не впишутся.

Подошел упомянутый приятель Леня, прижимая к тощей груди драгоценный «Доширак», присел рядом. Услышав о проблеме, не раздумывая, предложил решение.

— Надо встретится с ним и записать разговор.