завязал отношения с Анитой Добсон, актрисой из «Жителей Ист-Энда». Ко всему прочему, у отца Мэя пошатнулось здоровье, и в июне 1988 года он скончался. Последовавшая депрессия гитариста и окончательный разрыв с Крисси (вслед за чем Мэй стал жить вместе с Добсон) привели его ко множеству побочных музыкальных проектов: от выступления с Эриком Клэптоном и Марком Нопфлером на сцене концерта, собиравшего деньги в Благотворительный фонд принца Уэльского, до игры на недавнем альбоме Black Sabbath под названием «Headless Cross». «Мне, в общем, понравилось, хотя по натуре я не сессионный музыкант…» – комментирует Мэй.

Роджер Тейлор тоже переживал не лучшие времена. Утомленный периодом бездеятельности Queen, он собрал собственную группу, The Cross, разместив в «Melody Maker» объявление о наборе музыкантов. «Мне хотелось выступать с группой, играть с нею ту музыку, в которую я искренне верил», – говорит он. Подписав контракт с «Virgin Records», The Cross сняли клип на первый же свой сингл, «Cowboys And Indians», в августе 1987 года. И хотя сингл продавался не очень бойко, Тейлор по уши влюбился в Дебби Ленг, девушку из рекламы хлопьев «Кэдбери», которая снялась в клипе на песню. Как и в случае Мэя, давний союз Тейлора с подругой по имени Доминик оказался разорван (позднее Роджер женился на Доминик, чтобы закрепить права их детей, хотя по-прежнему жил с Ленг).

Пока журналисты вились вокруг Мэя и Тейлора, ожидая новых поворотов в личной жизни музыкантов, Фредди Меркьюри обратил свое внимание к опере и записал незабвенный сингл «Barcelona» в компании с одной из величайших звезд жанра, Монтсеррат Кабалье. Последовавший одноименный альбом звездного дуэта вышел в ноябре 1987 года на седьмую строку британских чартов. Тем не менее, хотя Меркьюри рвался обсудить свои последние релизы, представителей британской прессы куда больше интересовали взгляды певца на проблему СПИДа. «СПИД изменил мою жизнь, – признал он в ответ. – Я едва не превратился в монахиню. Когда-то я гулял напропалую, но всему этому пришел конец. По прошлой жизни я отнюдь не скучаю». Кроме того, Фредди заверил любопытных, что прошел тест и что результат был негативным.

Учитывая столь грубое вторжение прессы в личную жизнь Queen, можно только вообразить то облегчение, с которым они захлопнули за собой ворота лондонской «Olympic Studios», приступая к работе над новым альбомом. Однако им предстояло обходиться без навыков Рейнхардта Мэка. Как и в случае с Роем Томасом Бейкером, Queen и немецкий продюсер решили «отдохнуть» друг от друга, чтобы исследовать новые возможности. В кресле сопродюсера на сей раз оказался новый человек, обладавший мягким, тихим голосом: Дэйв Ричардс. «Для нас было важно найти кого-то, с кем можно общаться на равных, и Дэйв подошел как нельзя лучше, – рассказывал Мэй в 1988 году. – В техническом отношении он тоже безупречен. И потом, можно посмотреть ему в глаза и спросить: „Скажи по-честному, эта партия никуда не годится?“, и он всегда даст совершенно искренний ответ».

Остается гадать, сплотило ли музыкантов недавнее нашествие назойливых журналистов, но группа, с которой Ричардс приступил к работе в январе 1988 года, казалась единым монолитом. «Да, мы изменились в лучшую сторону, – объяснял Тейлор. – Теперь Queen живут по законам демократии, у каждого есть право голоса». Меркьюри эхом вторил ему: «Чтобы вся эта штука работала, нужны четверо. Каждый из нас – четверть группы, и я просто стою чуть ближе к публике… не более того».

Этот новый подход отразился и на признании заслуг сочинителей. В прошлом Queen долго и мучительно воевали друг с другом из-за указания авторства – или, точнее сказать, из-за монополизма Меркьюри и Мэя. «Да, мы спорили из-за денег, – впоследствии подтвердил Мэй, – и крепко злились друг на друга [из-за них]».

И все же, в то время как сочинительские таланты Джона и Роджера расцвели в 80-х (что привело к довольно внушительным авторским гонорарам), стало казаться не столь уж важным точно привязывать конкретное имя к конкретной композиции. «В этом смысле мы стали настоящими демократами, – соглашается Тейлор. – В группе по-настоящему сочиняли Брайан и Фредди, но теперь мы все уравнялись в правах». Соответственно, впервые за шестнадцать лет все песни нового альбома атрибутировались коллективному автору по имени Queen. Подкрепляя это обстоятельство, обложка нового диска делала ставку на единение: фотограф Ричард Грей создал для нее потрясающий образ, слив четыре лица участников группы в одно, пусть немного пугающее, целое.

Тринадцатый студийный альбом Queen, на запись которого ушел год, вышел 3 июня 1989 года и мог похвастать предварительными заказами на миллион с лишним копий. И при этом он был действительно хорош. В отличие от предыдущего «A Kind Of Magic», страдавшего от тематического разброса и дефицита качественных мелодий, «The Miracle» был куда лучше составлен и главное – содержал несколько отличных песен. «Да, думаю, это хороший альбом, – размышлял вслух Джон Дикон, – но знаете, мы действительно потрудились на славу».

Сразу угодив на вершину чартов Британии, «The Miracle» вновь оживил интерес ко всему, что связано с Queen. Теперь и фэны, и журналисты хотели знать, когда начнется неизбежное мировое турне. Фредди Меркьюри был немногословен: «Я хочу разрушить этот извечный цикл – альбом, турне, альбом, турне. Может, мы и отправимся в тур, но уже по совсем иной причине». Многих насторожила столь резкая перемена в человеке, однажды заявившем: «Не важно, сломал я ногу, набрал миллион килограммов или по уши в долгах, – я все равно хочу выходить на сцену». Столь осторожные высказывания о будущих выступлениях из уст прирожденного шоумена прозвучали тревожным звоночком. Как и следовало ожидать, вскоре широко расползлись слухи о пошатнувшемся здоровье Фредди. Некоторые даже предполагали, будто фронтмен Queen подцепил СПИД.

И, к несчастью, не ошибались.

PARTY

Странный выбор для того, чтобы начать «The Miracle» (или любой другой альбом, раз на то пошло): Queen раскачиваются на люстре с этим гибридом хеви-метал и пения а капелла, одновременно живописуя радости разгула и неизбежный прием болеутоляющих средств на следующий день: «Всю ночь мы распевали песни и гонялись за юбками, но в сером свете наступившего дня… нас настигло похмелье».

Кое-кто из помешанных на скрытых посланиях доказывал, что последние слова песни – «Прощайте, прощайте, вечеринка кончилась», – не что иное, как закодированное послание от Меркьюри, подтверждающего свою болезнь. Такое объяснение, впрочем, не кажется правдоподобным. «Фредди всегда сбрасывал записи Queen со счетов, называл их одноразовыми. Так что наша музыка – просто музыка, без тайного подтекста, – твердо заявлял Роджер Тейлор. – С его точки зрения, мы просто-напросто развлекаем людей, но стараемся делать это с умом, не ставить развлечение на конвейер».

KHASHOGGI’S SHIP

Тему разудалой вечеринки продолжает «Khashoggi’s Ship», буйный рок-номер, заметно оживленный ламповой роскошью гитарных проходов Брайана Мэя. Пребывающий в отличной вокальной форме Меркьюри вновь превозносит достоинства гедонизма, выпаливая