несколько раз моргнул, но все-таки дал девушке себя увести.

Туман отступал…

На улице около входной двери стояли два мага. Если при виде первого Томас широко улыбнулся, то вид второго исправил улыбку в кислую мину.

На крыльце стояли Копье и Ятаган.

Мальчишка, как только входная дверь распахнулась, тут же прошмыгнул в дом, чувствовал в нем он себя свободно, будто бы был у себя. Ятаган же галантно поклонился Волне, отчего девушка застенчиво улыбнулась, подал ей руку, и пара двинулась следом.

Поравнявшись с Томасом, маг, смерив его взглядом, задумчиво протянул.

— Так к мамочке хочешь, что аж слезы наворачиваются?

Томас, не раздумывая, сделал шаг вперед и врезал все еще скалящемуся Ятагану прямо в скулу, потом развернулся и нарочито медленным шагом зашел в дом первым.

— Сам не расплачься, волшебный ублюдок. — отпарировал он.

Если бы юноша обернулся, то успел бы заметить, как Волна, кинувшись к Сапьянту, удержала того от болезненной мести обидчику, а ее волосы нежно прикрыли тому глаза, мешая что-либо разглядеть.

Молодой матрос просидел в комнате до вечера. На недолго к нему заглядывал Юстас. Лицо мальчика искрилось радостью. Еще бы, София не только не ругалась, но даже поддержала его.

Весь остаток дня Томас посвятил чтению книг. На этот раз литература была не о Рейнюме, а о контроле магом своей силы. Парень заметил книгу случайно, когда при очередном приступе упал на пол, уткнувшись лбом в ее твердый переплет. Видно он когда-то взял книгу в библиотеке, но так и не удосужился прочитать, забыв о ней.

Углубившись в чтение, юноша обнаружил, что контроль силы у магов очень похож на то, как человек контролирует свои эмоции.

Может это поможет мне сдержать себя?

Перевернув очередную страницу, молодой матрос нечаянно провел рукой по краю страницы. На уже пожелтевшем, но все еще чистом листе бумаги отпечаталась капля крови. Томас задумчиво вгляделся в нее, смутно сознавая, что видит.

А потом его сознание взорвалось…

* * *

Беспрепятственно выйдя за ворота, он быстро зашагал по улицам города. Жажда сама вела его, а боль задавала темп.

Не осознавая, куда он идет, Томас просто двигался вперед, изредка петляя между домами.

Вечерний Сомбрио был прекрасен. Сотни плывущих в воздухе шаров света создавали атмосферу вечного праздника. Балконы и окна домов были усеяны разнообразными, в частности светящимися, растениями. Томас завороженно смотрел на них, полностью отпуская контроль над телом, уплывая из реальности в неосознанность. Все великолепие желтого и оранжевого цветов в его мозгу оттеняла красная завеса, которая подобно сиреневому воздуху действовала на него, управляла им.

Очнулся он у границы с Дарквеном. Подходя к ней, Томас уже знал, кого увидит, но не мог противиться жажде.

Морт показался в темноте на другой стороне, криво усмехаясь.

— Я же говорил, что ты мой! — сладко певуче протянул вампир. В руках он держал бокал, наполненный чем-то черным…

Кровь.

Вампирская кровь.

Все существо Томаса устремилось, отчаянно рвалось к ней.

Против воли юноша сделал шаг к границе.

Черт, черт, черт! — плясали в голове у него слова, а глаза, затуманившись, видели перед собой только кровь в бокале.

— Мразь! — собрав остатки сил, выплюнул Томас, делая еще один шаг, останавливаясь рядом с границей.

Еще два шага, и он пересечет черту.

Вампир стоял так близко, что, казалось, руку протяни и заберешь заветную вещь. Рука непроизвольно дернулась в сторону напитка, но в последний момент Томас колоссальным усилием вернул ее на место. А Морт, коварно ухмыльнувшись, отошел на шаг.

Теперь чтобы дотянуться, надо пересечь линию, черту.

Тут все тело парня пронзила сильнейшая боль. Она поднималась из самых глубин организма, пульсируя, и разливалась крохотными завитками по всем конечностям. Томас, не сумев сдержать стон, упал на колени, оцарапывая руки о камень мостовой.

Открыв глаза, юноша обнаружил, что он уже у самой черты.

Нельзя сделать ни шага, ни шага.

Вампир стоял в отдалении. По его лицу было видно, что он наслаждался мучениями Томаса, с интересом наблюдая за его попытками к сопротивлению. Он знал, чем все закончится.

Парень пытался подняться с колен, но вспышка боли никак не хотела проходить. Он стал задыхаться.

— А мне даже нравится… — почти промурлыкал Морт. — Так будет начинаться каждое твое утро в скором времени.

— Ааааарррргх! — еще один хриплый стон вырвался наружу. Парню казалось, что его грудь разрывают и кромсают на куски, но, услышав последние слова, глаза заполонил красный туман ярости.

Именно ярость неожиданно, но ненадолго притупила сильную боль, позволяя подняться.

Выпрямившись, Томас позволил себе слегка внутри позлорадствовать над изумленным лицом вампира. Чистый, первозданный гнев подпитывал его силы, создавая повод двигаться дальше.

Надо бежать! Бежать как можно дальше! Сейчас!

И юноша медленно, еле переставляя ноги, развернулся и побрел к ближайшему дому.

Он не слышал, чтобы Морт ругался, но чувствовал жгучее негодование вампира, его ошеломленность, понимал, что если встретится с ним сейчас взглядом, то сила приказа довершит то, что не смогла сделать жажда.

Он не оборачивался.

В изнеможении (оказалось, что путь длинной в пятьдесят ярдов отнял у него гораздо больше сил) Томас опустился на брусчатку за углом, исчезая из поля зрения вампира.

Ярость покидала его, но вместо нее возвращалась боль. Такая же жгучая, как и до этого. Подтянув колени к груди, юноша протяжно застонал, крепко сжимая зубы. По щекам струились потоки слез, а руки, обнимающие ноги, неожиданно задрожали.

Он свободен.

* * *

Ятаган подхватил девушку, обняв за талию.

— Ты прекрасна! — прошептал он, вглядываясь в ее глаза, искрящиеся от удовольствия. Он знал, что этот взгляд предназначен только ему.

Девушка слегка пошевелила пальцами, прикрыв глаза, почти пропела короткую фразу, и пара, обнявшись, взмыла в воздух.

Вскоре Ятаган отстранился, плавно опустившись на диван, а девушка продолжила покачиваться под потолком, будто лежала в гамаке, сотканном из невидимых нитей.

— Ты прекрасна, mea vita! — повторил парень, разглядывая ее. На щеках у него снова появились ямочки.

* * *

Гости ушли, и Волна отправилась на поиски Томаса. Он не появился на ужине, и девушка волновалась: как бы не ухудшилось его состояние. Все в доме были в курсе проблемы парня, были предупреждены о возможных последствиях. Волна опасалась худшего: что если Томаса нет в доме сейчас? Она старательно делала вид, что не замечала, как кривится рот юноши и содрогается тело при вспышках, и не заговаривала об этом, не хотела сыпать на рану соль…

Томаса нигде не было.

С бешено колотящимся сердцем девушка пулей вылетела за ограду поместья. Она не знала, куда пошел парень и