А мальчик остался один. Он почувствовал пробирающий по коже страх. В темноте углов, куда не попадал свет от огненных светильников, казалось, притаились ужасающие монстры, которые только и ждут, когда он отвернется, чтобы прыгнуть на него, разорвать на части и перегрызть горло зубами.

— Оххх… — затряс головой Юстас, пробираясь между стеллажами с кровью, отгоняя плохие мысли.

Здесь только он и кровь. Море крови.

А что если души всех тех, чья кровь сейчас в банках, все еще здесь? — промелькнула у него новая мысль. В голове нарисовалась другая картина.

Он представил, как из темноты выходят силуэты древних магов, тянущих к нему свои прогнившие пальцы, требующих вернуть им их кровь.

Крооооооови! Кроооооовь! — сипели и скрипели бы они.

Где-то рядом хлопнула дверь, и Юстас, отпрыгнув от очередного стеллажа, чуть не опрокинув попутно другой, помчался вперед.

В самом центре комнаты он оглянулся и, убедившись, что никто за ним не бежит в надежде вырвать сердце, остановился. То самое сердце выделывало сейчас бешеные кренделя в его грудной клетки.

— Кровь. Какая у них она есть?

Мальчик метнулся к ближайшей полке и схватил банку. Надписи на ней были на латыни, но Юстас не знал этот язык.

— Не важно, — прошептал он себе под нос и схватил вторую банку.

Полтора галлона это сколько? Сколько надо?! — крутилось у него в голове, но тут в дальнем углу заскрипел стеллаж, и время вопросов закончилось.

Слабо вскрикнув, Юстас вытащил три банки, бросил короткое заклинание, так что они взмыли в воздух и очень быстро, качаясь, побежал к выходу.

Я маг! — правда радостно голосил он внутри себя.

* * *

Томас не спустился на завтрак. Он вообще не хотел есть.

Парень чувствовал себя очень уставшим, слабым и полностью обессиленным, как в физическом, так и эмоциональном плане.

Я устал…

Он не мог связно объяснить свое состояние приходившему лекарю, но чувствовал, что еще чуть-чуть, то он вспыхнет и сгорит, как спичка.

Он боялся. Боялся того, что ощущал, боялся будущего.

В этом хаосе страданий, страхов и боли Томас цеплялся за единственное цельное воспоминание о вчерашнем дне. Он вспоминал Волну. Ее обжигающе холодные руки и горячий взгляд. Нежный, мягкий поцелуй. Боль тогда ушла, уходила и сейчас при одном только воспоминании о том моменте.

Это было что-то неизвестное, новое, как… как… впервые увидеть океан, впервые окунуться в его воды, впервые подняться на самый верх корабля, чтобы увидеть прекрасную, притягательную водную гладь, увидеть восход, увидеть закат на воде, любуясь солнцем в ее отражении.

Лирическое воспоминание Томаса прервали: ему принесли еду. Когда на пороге юноша увидел удивленного, страшно волнующегося Юстаса, то постарался сесть в постеле прямо и улыбнуться ему.

— Тебе лучше? — робко спросил мальчик, подходя к кровати, избегая смотреть в глаза.

— Лучше, — прикрыл рот ладонью Томас. — Спасибо тебе.

Кивнув, Юстас с грохотом поставил поднос, выбегая за дверь.

Юноша попробовал суп, и уголки его рта взметнулись вверх. Еда была странной. Прям странной. Томас не мог точно сказать, что отличается, но чувствовал необычный привкус. Однако будучи парнем неприхотливым и привычным к тому, что в море еды может и не быть вообще, съел все, не поморщившись.

Откинувшись на подушках, он вернулся в свою страну мыслей.

Обед был с точно таким же привкусом, но Томас съел и его. После завтрака боль и жажда уменьшились, так что парень справедливо решил, что ему таким образом пытаются ввести лекарство. А раз лекарство действует, то почему бы не съесть порцию?

Правда возможно на обеде странный привкус ощущался сильнее, чем во время завтрака, но зато ужин перекрыл все.

На ужин слуга, все еще с широко распахнутыми удивленными глазами, принес парню картошку с красным подливом, мясо и кисель, который имел до невозможности красный цвет, очень напоминающий кровь. Такое обилие красного Томаса смутило, скорее даже побудило парня отказаться от еды. Вида крови он с некоторых пор перенести не мог. Но слуга настаивал, и в конце концов юноша заставил себя с закрытыми глазами опустошить тарелку. Странно, но кисель, был вполне обычным напитком, лишь с маленьким не очень приятным послевкусием, зато красный соус к картошке и мясу был просто олицетворением того странного вкуса. Томасу стало казаться, что он ест кровь. Его начало мутить, но парень заставил себя доесть все и отвернуться к окну, подальше от этой тарелки.

Это не может быть кровь. Вампирская кровь другая на вкус, а эта больше похожа на имитацию крови. В ней почти не ощущается медный привкус, да и выглядела она не такой уж густой и темной. Видно и вправду соус, уже с ума схожу…

Глава 17

Утро.

Томас открыл глаза. Его лихорадило, зрение расфокусировалось, поднялась температура, но юноша почти не чувствовал ни боль, ни жажду.

Определенно лучшее утро за последнюю неделю! — ухмыльнулся Томас и потерял сознание.

Волна осторожно вошла в комнату, удовлетворенно хмыкнула, завидев изменения в ауре Томаса, и, не собираясь его будить, тихо вышла.

В комнате Юстаса царил беспорядок, но на фоне его горделиво выделялись три большие стеклянные банки, стоящие на столе.

Девушка застыла в дверях, не веря своим глазам, которые расширились за ужаса.

— Вот ведь мелкая скотина! — в сердцах вскрикнула Волна, разбудив мальчика. Она подскочила к нему, вцепившись в плечи.

— Ты вылил ему всю кровь из этих банок?! — закричала она.

— Д-да… — заикаясь, еле выговорил Юстас.

— О нееееееет! — крик Волны плавно перешел в стол. — Бестолочь, я же сказала полтора галлона!

— Я не знал сколько… — начала слабо протестовать мальчик, силясь вырваться из ее хватки.

— А глаза-то тебе на что? — сама отпустила его девушка, бросаясь к банке и показывая ее дно.

Там была выгравирована цифра 2.

— Два галлона! — истерично закричала Волна. — О Щит, шесть галлонов крови! Куда столько?!

— Я… Я хотел… чтобы Том был сильным! — продолжал оправдываться Юстас, чувствуя себя очень виноватым.

— Это я хотела, чтобы он стал сильным! — опустила она с грохотом банку на стол. — Именно поэтому сказала тебе дать больше нормы! О Щит! — в который раз вскрикнула девушка, проносясь мимо кровати к двери. — Да его же просто разорвет! — донеслось до мальчика из коридора.

Юстасу было стыдно. Очень стыдно. Он не понял, что имела в виду девушка, но понял, что из-за его трусости Томасу может угрожать опасность.

* * *

Томас горел изнутри…

Томас чувствовал небывалый прилив сил…

Томас стойко не хотел приходить в сознание…

— Он не очнется, — подтвердил это доктор. —