бесстрашный человек, благородный и с прекрасным чувством юмора. Цепляясь за эти сны-воспоминания, юноша поэтому отправлял отцу постоянно некоторую сумму денег, писал ему, а когда бриг прибывал в порт родного городка, искал с ним встречи. Вот только отец встречаться не желал.

Томасу снилась мать. Она сидела на больших подушках около камина, сложив ноги по-турецки, и держала в руках кружку чая. Юноша отчетливо помнил, что на ней было не платье, а брючный костюм, в котором она выглядела очень элегантно. Вообще его мама была женщиной необыкновенной, самодостаточной и себе на уме. Она первая, кто начал носить мужскую одежду, правда делая это очень осторожно. Первая, кто отказывался от сопровождения на улицах, первая, кто попрал законы этикета в своем доме. Она ратовала за свободу мысли, за свободу мечты. Она позволила сыну богатого торговца стать матросом на корабле…

В этом сне она рассказывала маленькому Томасу историю-сказку.

Несколько лет назад жила-была девочка. У нее были отец с матерью, которые очень ее любили и берегли. Но девочка родилась другой, не такой как все ожидали. Она не могла летать. А в том городе летали все жители. Это было важно и почетно. Опечалились ее родители. Они спрятали девочку от людских глаз. Шли годы, и девочка росла. Стала она настоящей красавицей, но непоседой. Не могла усидеть на месте, все хотелось ей мир посмотреть. Она провела все детство в четырех стенах и теперь хотела путешествовать.

Родители поняли, что никакими силами не смогут удержать свое дитя дома. Посовещались они и приняли непростое решение. Они знали, что в стране летунов девочке грозит смерть, но в другой стране, где важно умение красиво говорить, ей будут рады, и девочка будет счастлива. Для нее это будет целое путешествие, а они будут навещать ее. Девочка обрадовалась, обняла мать с отцом, подхватила узелок с едой и ушла вдаль. В даль за высокие горы и быстрые реки, туда, где она будет счастлива.

— Что было дальше? — спросил маленький Томас, прижимаясь к своей маме.

— Дальше эта девочка выросла, обзавелась семьей, родила детей и была очень уважаема в той стране. Ее часто навещали родители. Так что она была счастлива, а это главное.

Маленький Томас вздохнул, а другой Томас открыл глаза.

* * *

Юстас был счастлив. Словами не передать ту радость, которая владела сейчас им. Еще бы, ведь у мальчика складывалось все как нельзя лучше, а разговор с Софией лишь вселил уверенность в его выборе.

Вопреки ожиданиям Юстаса его сестра восприняла эту новость спокойно. Мало того, она даже нашла в себе силы улыбнуться и обнять его, сообщив, что для нее самое важное, чтобы он был здоров и счастлив.

— Но я же исчадие ада…

— Ты мой брат, — веско ответила девушка. — Несмотря ни на что, ты был и всегда будешь моим братом в первую очередь. Это был твой выбор, и я его принимаю. Я очень рада за тебя, Юс. Не сомневайся в моей любви к тебе.

Единственное, София взяла с мальчика обещание больше ничего не брать без спросу, но для Юстаса это было сродни облегчению.

Как только он вышел из комнаты сестры, то встретил Копье, терпеливо дожидающегося его у порога.

Весь оставшийся вечер до ночи мальчишки провели вдвоем. Копье старался научить своего друга простейшим, самым легким заклинаниям. Юстас чуть ли не визжал от восторга тогда, когда у него получилось передвинуть на несколько сантиметров вазу на столе.

Поздним вечером, много позже того времени, когда Сапьянты уехали, мальчик постучался в комнату Томаса. Парень открыл ему, пропуская вовнутрь.

Ошеломленный и даже испуганный Юстас застыл на пороге. Комната напоминала поле битвы, а сам Томас походил на не очень профессионального воина. Его трясло, он был весь белый, как саван, глаза неестественно красные, а на щеках видны мокрые разводы, вперемешку с грязью. Ладони разбиты в кровь, а пальцы оцарапаны, под ногти забилась кровь. Светлые, на концах каштановые волосы были взлохмачены, сбиваясь в колтуны.

— Что случилось, Юс? — хрипло, очень уставшим и тихим голосом вывел Томас мальчика из ступора.

— Том, а… я…. ну… в общем…. Я колдую!

Томас постарался улыбнуться, но сейчас его улыбка больше походила на оскал.

— Очень хочу посмотреть, но давай завтра. Сейчас слишком поздно, да и я устал за день. Спокойной ночи.

Все еще удивленный Юстас только и успел пожелать спокойной ночи в ответ, как перед ним закрылась дверь.

Что-то тут нечисто… — пробормотал мальчик себе под нос, направляясь прямо по коридору в свою комнату.

* * *

Волна сидела на кровати Юстаса, поджидая его. В ее голове зрел нехитрый план, и мальчик для его исполнения подходил как нельзя лучше.

Юстас осторожно приоткрыл дверь и, оглядываясь, переступил порог: он заметил, что дверь в комнату отворена, и посчитал это плохим знаком. Чуть не подпрыгнул на месте, увидев девушку, которая раньше на него и внимания не обращала.

— Что ты здесь делаешь? — то ли радостно, то ли удивленно воскликнул он, переминаясь с ноги на ногу.

— Я хочу тебя кое о чем попросить, — заскользила Волна к нему по полу. — Ты видел Томаса? Знаешь, что с ним?

— Что? — ахнул мальчик, предвкушая страшную тайну, секрет, который надо будет хранить.

Но дальнейшие слова девушки о зависимости, эмоциональной нестабильности, трудноуправлемом гневе, боли и жажде он не то чтобы пропустил мимо ушей. Он их попросту не понял, особенно если все это было сказано скороговоркой.

Волна смотрела на Юстаса, а Юстас смотрел на нее. Никто не моргал. Наконец девушка сдалась первая.

— Хочешь, чтобы Томас стал магом? Стал как мы? — последнее слово она скорее тщательно препарировала, выпотрошила и пережевала прежде чем сказать.

— Да! Конечно! — вот это Юстас понял. Вот это ему понравилось, вот это было просто чудесно, а не всякие там "зависимости".

— Тогда послушай меня очень внимательно, мальчик. Помнишь ту кровотеку в доме Копья?

Юстас несколько раз усиленно кивнул.

— У нас есть точно такая же. Я сейчас отведу тебя туда, возьми оттуда крови и завтра целый день, когда Томасу будут носить в комнату еду, добавляй ее в нее. Полтора галлона37, не больше. Все понял?

Мальчик опять усиленно закивал.

Полтора галлона это сколько?

Волна ласково сжала его руку и повела за собой.

— Только Томасу давай мы ничего не скажем, хорошо?

— Конечно! — клятвенно пообещал Юстас.

В кровотеке царил полумрак. Ночью здесь особо делать было нечего, а главное здесь не было слуг.

Девушка, улыбнувшись напоследок Юстасу, резко развернулась, так что пышные каштановые волосы рассыпались по