в прах, открывая взору скрывавшихся внутри изможденных стариков.

Такой я ее еще не видел.

Прав был Самеди — в бою Деметра могла быть страшным противником.

И тут со стороны лагеря я услышал женский голос, визгливый и до невозможности знакомый:

— Данечка, нет!!! Спаси нас!

Я принялся искать глазами, кто это меня зовет.

Оракул, ни о чем не спрашивая, из-за моей спины вытянул руку и пальцем указал направление.

И я увидел Ленку, выглядывающую из одного шатра. И рядом с ней — связанную девушку в белом платье, которую я уже когда-то видел…

— Стюардесса, — вспомнил я наконец. — Господи, Демка, постой!..

И тут над нашими головами полыхнула пронзительно яркая голубая молния.

Она ударила прямо в березу рядом со мной. Дерево крякнуло и полыхнуло, как свечка.

Я в ужасе отшатнулся от нее.

И не потому, что испугался огня. А потому что наконец понял, чей это лагерь.

Подняв глаза на стан врагов, я увидел, как из шатра вышел Зевс. Его кудри развевались, глаза сияли, одежды казались серебряными. Чуть позади него шла богиня в сияющих латах.

Вот тебе и поворот. Мы сами пришли прямо в лапы самого могущественного врага!

Я взглянул на Кроноса, все еще раскидывающего вокруг себя куски врагов. На потемневшую до неузнаваемости Деметру…

«Они не справятся, — спокойно сказал голос внутри меня. — Кронос ослаблен, Деметра быстро выдохнется. И все умрут.»

— Заткнись и не каркай!.. — со злом ответил я.

«Я лишь объясняю. У них нет ни шанса — без меня.»

— Ты сейчас, знаешь ли, тоже не Сотот!..

«Верно. Пока еще — нет. Но одно единственное объятие с Зевсом — и все изменится. Просто подведи меня к нему, а дальше я все сделаю сам», — сказал Азатот.

Глава 11

Рождение Легенды

В какой-то момент мне показалось, что время замедлило свой бег, и я смотрю на происходящее сверху, прямо как недавно в Вальхалле. Я видел, как сражается Кронос, как развевается рубашка на худых плечах Деметры, а Рыжий спешит к ней, чтобы прикрыть тылы. Как преображается в миг протрезвевшая Арахна, собираясь вступить в бой, Эрик снимает повязку со своего глаза, готовый нанести мощный удар по стану противника. И бледного Оракула с застывшим взглядом. Видел, как из шатров одного за другим вытаскивают пленников, среди которых была и Ленка, и красавица-стюардесса, и старичок-доктор, летевший с нами в одном самолете, и даже Кир, связанный по рукам и ногам, с повязкой на глазах и кляпом во рту.

А еще я видел себя самого. С гирляндой из репок. Широко улыбающегося зеленому Та’ки. И мотоцикл Самеди, на котором мы пердолили по трассе другого мира, пугая окружающих. И ту самую золотую паутинку, что привела меня к арене, где я и встретил Януса во второй раз…

Картинки прошлого и настоящего перемешались друг с другом, образуя единое полотно в моем сознании.

Полотно моей жизни.

Конечно, там еще много чего не хватало. Я бы хотел увидеть, как восстановят «Жареного Лося». И каким будет новый храм Арахны. И как его величество Альба снимет доспех и опять облачится в мирную одежду. Да и неплохо было бы узнать, чем может закончиться наша история с Демкой, и стану ли я невыносимым занудой к старости.

Но это уже лирика.

Что успел — то и мое. А дальше уже как карта ляжет.

Я вытащил из кармана бутылку с чертенком и открыл ее.

— Ты что надумал?.. — проговорил Оракул, хватая меня за локоть.

— Просто молчи, — отозвался я. — Что бы там впереди тебе не мерещилось. Не хочу знать. Все будет, как будет.

Заткнув горлышко пальцем, я выплеснул излишки жидкости себе под ноги. Поднес бутыль к глазам.

— Сиди и не рыпайся, а то ненароком что-нибудь тебе откушу, — внятно и четко сказал я хухлику. И вылил содержимое бутылки себе в рот.

И чуть не выплюнул все обратно.

Хухлик казался противной скользкой рыбешкой, омерзительно трепыхающейся у меня за щекой. Прямо бу-э-э.

Но я поборол рвотный рефлекс, стиснул кулаки и высоко вскинул голову, чтобы гаркнуть своим: «Прикройте!»

Но вместо этого смог только промычать что-то невнятное.

Потому что с гуппи-переростком во рту не особо-то покричишь.

Ну и хрен с ним. Времени на огорчения у меня не было.

И я с бесстрашием идиота ринулся к Зевсу, не разбирая дороги. Сотни мелких веточек, палочек и колючек впились в босые ноги. Холодная, напитанная влагой земля податливо проминалась под ступнями. Наконец, березы и кустарники остались позади, и я выскочил на поле.

Полуголый. С аквариумом во рту.

Я вдруг понял, что, если у меня хоть что-то получится, этот эпизод войдет в историю, и, может быть, меня даже назовут героем.

От этой мысли стало смешно.

И вот в одном ряду Гильгамеш, Геракл и прочие серьезные ребята. И Даня с хухликом во рту. Уржаться просто.

Ко мне из стана Зевса бросились трое смертных воинов — нехотя так, ленивой трусцой. И не мудрено — на их месте я бы тоже не воспринял такого чокнутого парня всерьез.

Над головой усатого дядьки, оказавшегося впереди всех, вспыхнул конструкт — два вращающихся огненных кольца, одно в другом. Яркий луч, ударивший из сердцевины конструкта, разрезал серое небо.

Миг — и передо мной возникло огненное облако. Нестерпимый жар дохнул мне в лицо. Клубы пламени, полыхая красно-оранжевым сиянием, начали быстро расширяться, образуя обжигающую стену.

С ловкостью бешеного суриката я рванулся в сторону, пытаясь уклониться от смертоносной атаки.

И в это время над головами воинов полыхнул неоново-зеленый символ, и в нескольких шагах от меня из земли поднялся полупрозрачный питон габаритов пресловутого Каа — в такого не то что парочка бандерлогов, но и парочка немаленьких человеков вместится. Его шкура вспыхивала россыпью зеленых искр разных оттенков. Ярко-розовый язык угрожающе вынырнул из пасти, ощупывая горячий воздух рядом с собой, и снова исчез. Круглые красные глаза без зрачков смотрели неведомо куда. Тварь свилась в пружину и стремительно выбросила верхнюю часть тела в мою сторону. Шипящая голова метнулась ко мне, вынуждая отступить назад, к огненному облаку. Я прогнулся, окунув спину и плечи в жар и искренне радуясь, что мои тылы не имеют шерстяного покрова.

Оглушительный грохот заставил меня вздрогнуть всем телом. Земля задрожала под ногами.

— Ложись! — услышал я громкий окрик Эрика.

Без колебаний я упал вниз, прижимаясь пузом к сырой пожухлой