неважно. Просто прыгайте за мной, и все будет норм, — предупредил он.

Потом раскорячился над люком, схватился двумя руками за неровности на крышке люка и с адским скрежетом стащил ее в сторону.

И в это миг на всю Вальхаллу взвыла сигнальная сирена. Теплый свет в зале сменился пугающе красным, пронзительным.

Голые люди зашевелились. Кто-то даже успел схватиться за топор…

Но мы уже сигали в черную дыру один за другим, следуя примеру нашего патриарха.

Я прыгнул следом за Рыжим.

Все звуки сразу умолкли. Вокруг меня разлилась непроглядная мгла, сквозь которую я все летел и летел куда-то вниз.

В какой-то момент мне начало казаться, что если бы я летел сквозь земной шар, то уже давно вылетел бы, как пробка, с другой стороны и умчался в космические просторы, как новый Гагарин.

Но мы преодолевали какое-то метафизическое пространство, и ему не было ни конца ни края.

Когда, наконец, мне в глаза плеснул яркий солнечный свет, как струя из газового баллончика, я на мгновенье ослеп и зажмурился, инстинктивно закрыв лицо локтем.

Ноги мягко коснулись земли. В лицо ударил свежий порывистый ветер, от которого по голой спине и рукам побежали зябкие мурашки. Море звуков захлестнуло меня с головой — со всех сторон доносился шелест листвы, голоса птиц и почему-то ржание лошадей.

Господи, ну наконец-то.

Хорошо-то как, что все закончилось!

Не открывая глаз, я расплылся в улыбке…

Так, погодите-ка. Чего я там только услышал?

Ржание лошадей?..

Когда до мозга дошло, что это может означать, я тут же разлепил глаза и припал на полусогнутых, чтобы по возможности не отсвечивать.

И это сработало.

К счастью, наша зона прибытия оказалась в поросшем колючим кустарником березняке. И хотя вся эта зелень выглядела пожухло и по-осеннему облезло, но тем не менее хоть немножко прикрывал нас от посторонних глаз.

А перед березовыми зарослями, буквально в трех метрах от меня, простиралось порыжевшее поле, усеянное грязно-серыми конусами шатров на фоне такого же грязно-серого унылого неба. Стреноженные кони, грустно фыркая, выискивали в траве участки посочнее и, неловко переступая, с хрустом их выщипывали.

А вокруг шатров, понурив головы, неторопливо и нехотя хлопотали люди в воинском прикиде и полуголые боги в сандалиях и развевающихся на ветру обмотках разных расцветок и фасона. Одни перетаскивали мешки из телеги в шатер, другие развешивали на веревке стираные портки и рубахи. Третьи выступали в качестве группы поддержки — сбившись в небольшие кучки, они дружно сочувствовали своим собратьям, горестно качали головой и никуда не торопились.

Мы все пригнулись пониже, стараясь не привлекать к себе внимания.

— Я не понял, что за осенняя унылость на дворе? — прошептал я, ежась от холода и переминаясь с ноги на ногу в поисках более мягкого места — все-таки зря я не надел хоть какие-нибудь сапоги. — Когда только попали в Тартар, вроде же лето было.

— А хотел стопроцентной синхронизации всех миров, чтоб тебе по ним шариться удобней было? — фыркнул Кронос. — Прости, братан, но это так не работает. Хорошо еще, если год совпадет.

У меня от огорчения аж дыхание в груди замерло.

Неужели и правда такое может быть? Что, если мы на самом деле застряли в Тартаре на годы?..

— Та-ак, а теперь давайте-ка дружно поищем опознавательные знаки, — между тем совершенно невозмутимо проговорил Кронос. — Где-то должны быть знамена, стяги какие-нибудь…

Пока мы напряженно вглядывались в неведомый лагерь, среди деревьев материализовался Графыч.

И почти сразу после него — замыкающий нашу группу Оракул со своей многоногой ношей за спиной.

Не выдержав приземления, он оступился и… с хрустом сел в колючий кустарник.

Прямо вместе с Арахной!

— А-ааа-ииийй!!!

Визг богини, упавшей голой спиной, да и всем остальным в придачу, в колючки, наверное, слышали даже в Вальхалле.

Перепуганный Оракул хотел зажать ей рот рукой и стремительно развернулся, но не рассчитал немного и с разворота попал Арахне локтем прямо в нос.

— Ай-яй-яяяяй! Бооольно!.. — закричала паучиха, хвастаясь своими руколапками за лицо.

Кронос эпичным движением воспроизвел такой красноречивый фейспалм, что, если бы кто-нибудь смог это заснять и выложить в виде ролика, титан стал бы новой звездой ютуба.

Весь лагерь на мгновение замер. А потом над полем раздался громкий женский голос:

— Что встали⁈ Найти и убить всех!!!

И в ту же секунду все эти воины и полуголые, мать их, боги с криком и гиканьем ринулись в нашу сторону. Яркие вспышки конструктов окрасили серое скучное небо. В воздухе запахло чистой энергией, как перед грозой пахнет озоном.

— На три метра в стороны разойди-ись! — рявкнул Кронос, перекидывая с руки на руку здоровенный тесак, позаимствованный у кого-то из героев Вальхаллы. — И не подходить во время боя, а то зашиблю к хренам — потом самому жалко будет!

— И передо мной никому не высовываться, иначе никакой целитель потом не поможет! — звонко крикнула Демка, ловко отпрыгивая в сторону. — Мы примем первый удар на себя, а вы не высовывайтесь!

Ее лицо потемнело, стало землисто-серым, как иссохшая почва. Одежда и волосы затрепетали от избытка энергии, как будто на ветру, глаза засияли темно-синим огнем.

Понимая, что ничем не могу им помочь, а буду только мешать, я вместе со всеми отбежал в сторону.

И тут внутри меня подал голос Азатот.

— Мое… Много моего! Мое!..

— Вот и ладушки, — пробормотал я, судорожно сжимая в руках меч, довольно бесполезный для меня в этой драке.

Потому что боги и умелые воины — это тебе не трое охотников на лесной дороге.

Оракул бросился ко мне и спрятался за спиной, как испуганный ребенок.

— Я не видел этого, — пробормотал он. — Я не видел… Не видел…

— Уже не важно, ты видишь это прямо сейчас, — отозвался я.

Кронос с воплем рванул вперед, вонзаясь в толпу противников. Он сделал одно движение, причем так быстро, что я даже не понял, в какую сторону он вообще махнул — и в разные стороны от него посыпались куски разрубленных тел.

— А-аааа! — орал Кронос, а по его рукам, плечам и лицу стекали струйки крови. — Еще! Подходите еще!..

Демка вскинула руки. Трава под ее ногами почернела, и от Деметры с хрустом и треском через березняк в поле потянулась дорога смерти. Метр за метром и трава, и деревья превращались в черные полуистлевшие силуэты. Шатры истлевали в считанные секунды и рассыпались