– Почти! – Анна рассмеялась, но потомпосерьезнела: – Ильин-Остроградский умер действительно в тысяча девятьсотчетырнадцатом году, но умер он не у себя дома и вообще не в России. ЛевМихайлович умер в своей последней экспедиции, в Африке, в походном шатре, подзвездным небом Абиссинии…

– То есть в Эфиопии, по-теперешнему, – ввернулМаркиз, продемонстрировав некоторые познания в географии.

Анна кивнула и продолжила:

– Он вообще очень много раз бывал в Абиссинии, иподолгу… Абиссинский негус, как там называли императора, часто принимал его. Впоследнее время обнаружены документы, благодаря которым стало известно, чтобольшинство ученых-путешественников, помимо своих научных исследований,выполняли в дальних краях кое-какие секретные поручения…

– Серьезно? – воскликнул Маркиз в искреннемизумлении. – Чьи же поручения?

– Правительственные… Нечему удивляться, этопрактиковалось издавна, еще в семнадцатом и восемнадцатом веке любому русскомупутешественнику, отправлявшемуся за границу, власти поручали кое-что разузнать,кое-что разведать в дальних странах… Впрочем, так было принято не только вРоссии, но и в Англии, Германии, да и в других странах. А иначе ктофинансировал бы далекие дорогостоящие поездки? Даже такие знаменитыеисследователи, как Пржевальский, Миклухо-Маклай…

– Миклухо-Маклай? – Леня был просто поражен.

– Да, достоверно известно, что Миклухо-Маклай выполнялсекретные поручения российского правительства.

– Но ведь он жил у папуасов… Для кого они могутпредставлять интерес? Ни нефти, ни золота там, кажется, нет, да если бы и были– не добывать же их на другом краю света…

– Папуасы живут в Новой Гвинее, а Новая Гвинея расположенана очень важных морских путях, и у англичан там были весьма значительныестратегические и торговые интересы. А Миклухо-Маклай нанес по их позициям оченьсущественный урон…

– Но давай вернемся к Ильину-Остроградскому, –напомнил Леня о предмете своего «научного» интереса.

– Давай, – охотно согласилась Анна. – Ясказала о том, что Лев Михайлович часто и подолгу бывал в Абиссинии, встречалсяс правителем. Оказывается, помимо изучения культуры и обычаев эфиопских инегритянских племен, он проводил там очень тонкую дипломатическую работу и врезультате его деятельности Абиссиния – то есть Эфиопия, как ее теперьназывают, едва не присоединилась к Российской империи.

– Да ты что! – Маркиз был по-настоящемупоражен. – Быть не может! Эфиопам-то это зачем понадобилось?

– Очень даже понятно. – Анна оседлала своегоконька и говорила с увлечением; эта лекция выглядела очень забавно, потому чтона прекрасной преподавательнице из одежды наличествовала только тонкая золотаяцепочка на шее да часики на запястье. – Эфиопии такой союз был бы оченьвыгоден. Она вошла бы в состав сильной мировой державы, которая не намереваласьвмешиваться во внутренние дела далекой африканской страны, и тем самымобезопасила бы себя от притязаний других колониальных держав, которые тогдаточили на Абиссинию зубы. Позднее негусу пришлось-таки воевать за независимостьсвоей страны с Италией – кстати, вполне успешно.

– Ох, и серый же я! – Маркиз схватился заголову. – Ну просто ни черта не знаю, как выяснилось!

– Зато ты очень обаятельный, – улыбнуласьАнна. – Ну что, продолжить лекцию?

– Обязательно! Знания – сила, учение – свет, а культуру– в массы! Ты сказала, что Эфиопия, то есть тогдашняя Абиссиния, чуть не вошлав состав России. Что же этому помешало?

– Как всегда, бюрократические проволочки! Бумаги былинаправлены в Петербург, на высочайшее утверждение, но застряли в каких-точиновничьих кабинетах, а потом началась первая мировая война, и всем стало недо далекой Абиссинии…

– Жаль! – вздохнул Маркиз. – А я ужепредставил себе, как было бы здорово – вместо Крыма ездил бы в юности отдыхатьв Эфиопию, снимал бы сарайчик у престарелой эфиопской колхозницы, ленинградскихи московских студентов посылали бы туда на лето спасать гибнущий урожайбататов, манго и ананасов, а праздничные концерты в Кремле открывало бывыступление ансамбля эфиопской народной песни и пляски…

– Не сложилось! – весело резюмировала Анна. –Обошлись народностями Кавказа. Но мы отвлеклись…

– Да, давай вернемся к нашему Льву Михайловичу!

– Итак, Лев Михайлович долгие годы успешно совмещализучение эфиопского фольклора и народных верований с секретной дипломатическойработой и достиг значительных успехов в обеих областях. Его книги «Семейныеобряды народов Абиссинии» и «Абиссинские похоронные традиции» сразу после выходав свет стали классическими, их переиздают и в наше время… А присоединениеАбиссинии к России сорвалось по независящим от него причинам. Во всяком случае,итальянцы видели в нем такого опасного соперника, что в девятьсот тринадцатомгоду подкупили знаменитого абиссинского разбойника Махмута ибн Заира иуговорили напасть на лагерь ученого и убить Льва Михайловича. Но местныеплемена так уважали русского профессора, что его предупредили о готовящемсянападении и спрятали от разбойников в деревенском зернохранилище.

– Боже, какие потрясающие приключения! –восторженно воскликнул Маркиз, одновременно откровенно любуясь Анной ивнимательно слушая ее увлекательный рассказ.

– Да, жизнь Ильина-Остроградского действительно былаполна приключений!

– Я уже понял. А как он умер?

– А умер он от тропической лихорадки, во времяочередной научной экспедиции…

– Только научной?

– Нет, конечно. Но про последний год его жизни мало чтоизвестно. Отчет о работе экспедиции привез в Россию ученик профессора и егопомощник Василий Николаевич Миклашевский.

– Так-так, – вставил Леня, которому имяМиклашевского было известно со слов Лолы, а ей в свою очередь говорила о немстарушка Денисова.

– Миклашевский доставил в Географическое общество отчети письмо с требованием денег на дальнейшие исследования, а также кое-какиебумаги профессора, письмо жене и детям. Думаю, он же, как доверенное лицо,привез секретные бумаги для министерства.

– А дальше что было? – Леня погладил шелковистуюкожу на плече Анны. – Что еще тебе известно?

– Дальше началась первая мировая война. Ни про какуюэкспедицию не могло быть и речи. Василий Миклашевский остался в России и,очевидно, по-прежнему выполнял кое-какие секретные поручения. Профессору жевелели срочно возвращаться, но оказалось, что к тому времени он уже умер. Сампонимаешь, электронной почты не было, письма долго шли… А потом тут всезавертелось, в общем, этот Василий Миклашевский эмигрировал за границу году ввосемнадцатом… и представляешь, в одном старом журнале я совершенно случайноотыскала его статью о профессоре Ильине-Остроградском. Журнал был очень старый,шестидесятых годов, тогда, знаешь, у нас было модно все африканское…