установим границы: когда речь идет о благотворительности, меня меньше волнует мотивация людей жертвовать деньги, чем наши суждения о них. И в качестве философского подкрепления я предлагаю таким насмешникам и поборникам этики ознакомиться с трудами Уильяма Джеймса.Философский винегрет

Джеймс (1842–1910) был кем-то вроде Аристотеля XIX в.: он писал о психологии, философии, образовании, религии и куче всего разного. Его иногда называют «Отцом современной психологии», а это очень круто, и в Гарварде есть огромное здание, названное в его честь, за что ему даже не пришлось платить. Знаете ли вы, насколько солидным и влиятельным в академическом плане вы должны быть, чтобы в Гарварде в вашу честь назвали целое здание и вы не жертвовали на это кучу денег?[184] Главный философский вклад Джеймса — теория, известная как прагматизм. В серии лекций 1906 г. он описывает его как «метод разрешения метафизических споров, которые иначе могли бы тянуться бесконечно»[185], и, похоже, он может оказаться полезным для нас.

Перед лекциями он всегда рассказывает историю о своих друзьях, которые спорят о белке на дереве[186]. Человек с другой стороны дерева от грызуна бегает по кругу, пытаясь увидеть его, но тот карабкается в том же направлении и перемещается слишком быстро. По этой причине дерево всегда находится между белкой и человеком, который пытается ее увидеть. Вопрос в том, «обходит» ли человек белку?[187], [188] Ответ Джеймса: все зависит от того, что вы подразумеваете под словом «обходит». Если вы имеете в виду, что «человек по очереди находится в разных точках, расположенных к северу, востоку, югу и западу от белки», то, конечно, он «обошел белку». Но если вы имеете в виду, что человек «был перед белкой, затем с одной стороны от нее, потом за ней, далее с другой стороны», то нет, человек не «обходил белку», потому что она всегда находилась брюшком к человеку (и между ними было дерево). Более важный момент, на который Джеймс обращает внимание, следующий: какое это имеет значение? Мы можем точно описать событие, но результаты любого объяснения будут одинаковы с точки зрения того, что произошло, поэтому остальное — просто семантика. Вот чего требует прагматизм:

Какое значение с практической точки зрения это имело бы для кого-то, если бы истинным было не это понятие, а другое? Если никакой практической разницы не прослеживается, альтернативы означают практически одно и то же и все споры бесполезны. Всякий раз во время серьезного спора мы должны быть в состоянии показать какое-то практическое различие, вытекающее из того, что права либо одна сторона, либо другая[189].

Прагматизм Джеймса «отворачивается от первостепенных вещей, принципов, категорий, предполагаемых потребностей» и обращается к «последним вещам, плодам, последствиям, фактам»[190]. Его заботит только истина, и он использует все имеющиеся методы, чтобы найти ее. Джеймс прибегает к метафоре, сравнивания прагматизм с коридором в отеле[191], в котором множество дверей. За одной религиозный мужчина; за следующей женщина-атеистка; за другими — химик, математик, специалист по этике и т. д. И каждый предлагает возможный способ найти факты, на которые можно положиться. Прагматик в любой момент может открыть любую дверь и использовать то, что найдет за ней, чтобы прийти к истине. Это философский винегрет.

Понятно, о чем речь, верно? Если говорить о случае с почетным гостем благотворительного ужина и его дурных намерениях, то, пройдя по коридору, мы услышим разные крики из-за дверей: метод, который он использовал для сбора денег, не был основан на универсальной максиме! Этот способ не золотая середина щедрости! Это не соответствует идеалам Маймонида! Это неосознанное поведение![192] Мы слушаем все эти протесты, принимаем их, рассматриваем… а затем голос утилитариста: однако… этот небольшой акт самолюбования дал возможность собрать больше денег на благотворительность и не причинил никому ощутимого вреда. И для прагматика этот неоспоримый факт перевесил бы все остальные мнения. Таким образом, хотя сам по себе прагматизм не «утилитаристский», здесь он прибегает к утилитаристскому мышлению, чтобы найти лучший ответ. Равно как он может совпасть с мнением Канта или Аристотеля в чем-то другом.

Но тут кроется ловушка, которую нужно обнаружить и обойти. Помните, раньше я говорил, что готов игнорировать что угодно «в разумных пределах», кроме хорошего результата (что пожертвования были максимальными)? И вот эта фраза, заключенная в кавычки, — «в разумных пределах» — значит очень много. Легко представить ситуацию, когда мотивацию давать деньги на благотворительность нельзя игнорировать, и прагматик пришел бы к выводу, что есть практическая разница между двумя разными видами пожертвований. Скажем, преступник дает деньги на благотворительность, потому что использует фонд для отмывания денег или достижения социального статуса, который скрывает его преступную деятельность. Вспомните секс-преступника, педофила и кошмарного человека Джеффри Эпштейна. Он жертвовал горы денег на десятки целей, чтобы сохранить доступ к влиятельным людям и власти, а также отмыть свою репутацию. Есть «практическая разница» между его пожертвованием и пожертвованием кого-то другого, кто менее ужасен. Но эгоистичный голливудский магнат из предыдущей истории не связан с преступной деятельностью (известной нам) и ничем не навредил другим… никакой реальной практической разницы в том, как деньги попали к нуждающимся. Парень и белка бегали вокруг дерева; кого волнует, как мы это описываем?

Джеймс назвал прагматизм «посредником и примирителем»[193], который — и мне нравится эта фраза — «равнолоялен» к нашим теориям. В прагматизме, по сути, нет предрассудков, препятствующих догм, жестких канонов того, что должно считаться доказательством. Прагматик абсолютно добродушен. Он примет любую гипотезу, рассмотрит всякие доказательства. Но только до тех пор, пока рассуждения привязаны к правильным фактам. В данном случае факт таков: для нуждающихся людей собрали больше денег, чем могли бы, и всё благодаря эгоистичному парню, при этом никто никому не причинил никакого вреда. Да будет так.

Следует отметить, что Тит Нат Хан, скорее всего, не согласился бы здесь с Джеймсом (и со мной), потому что больше думает о человеке, делающем добро, чем о том, что произошло, когда он его сделал. Буддийский взгляд на счастье требует, чтобы это было правильное счастье — осознанное, которое возникает благодаря преданности учению Будды. Как говорит Хан:

Каждый хочет быть счастливым, и в нас есть сила, толкающая нас к тому, что, по нашему