В разговор вступила СОИ, сообщив всем о положении дел и подтвердив критичность ситуации.

Эффекторам СОБ удалось тихо нейтрализовать четыре подводных устройства людей, поместить их в Отстойник, к доставленным туда в течение многих столетий человеческим изделиям, но люди возбудились, и над местом формирования Программатора кружит уже не одно судно, а по крайней мере два десятка.

– Мало того, – меланхолично добавила «водоросль», – один из человеческих подводных аппаратов оказался намного более мощным противником и смог уйти от эффектора СОБ, применив достаточно необычное оружие, сбивающее нервные процессы чистильщика.

– Короче, «мистер ай-ти-директор»! – встопорщил клешни «лобстер». – Угроза действительно настолько велика?

Вместо СОИ ответила «акула» СОБ:

– Она беспрецедентна! Мы можем уничтожить эскадру военных кораблей США и все подводные аппараты в зоне беспокойства, но это не избавит нас от угрозы вторжения. Если люди объединятся…

– Они никогда не объединятся! – презрительно фыркнула «водоросль» СОИ. – Они упорно ведут войну меж собой, пытаясь установить единоличную власть над Землёй, и если их подтолкнуть к началу общей ядерной войны…

– То они загадят всю планету, – закончила «медуза» ГТО.

– Ядерная война исключена! Нам нужно срочно достроить и запустить Программатор, победа достанется нам без всяких катастроф.

– Но мы можем не успеть его достроить, – возразила «акула» СОБ.

– Надо потянуть время, – заикнулся «угорь» ОБО.

– Сколько времени потребуется для запуска Программатора? – спросил «лобстер».

– Две недели, – ответил «осьминог» ГТО.

– Надо бросить все силы… – ГКГ не договорил.

– Слушайте все! – заговорил Голос, и в центре кокона общения просияла искристая спиралька, напоминающая морского конька, – это подключился «президент» ГУУ. – Даю три дня на наладку Программатора. СОБ не трогать корабли людей на поверхности океана, но захватывать все подводные аппараты, если они приблизятся к Главному Улью. О готовности к пуску всего комплекса доложить!

По кокону общения прошла ударная волна, ломая видеофантомы участников совещания. И «морской конёк» исчез.

Вербов пришёл в себя первым. Могучий организм, специальные тренировки, огромный опыт работы в экстремальных условиях сделали своё дело, и пусть суперменом он не стал (да и не считал себя таковым), выжить мог там, где другой человек оказался бы не на высоте.

Сначала показалось, что он проснулся дома ночью, в сплошном мраке, от духоты и неудобной позы. Болел левый бок, ныла левая рука, и над глазом болезненно пульсировала бровь. Денис осторожно дотронулся до надбровья пальцами: липко, – понял, что это кровь. Подумал мрачно: с кровати упал, что ли? И вспомнил, где находится.

Заработали инстинкты.

Обострились зрение и слух.

Организм перешёл в боевое состояние.

Мысли очистились от посторонних «шлаков», сфера восприятия расширилась.

Он находился в кабине батиплава – лежал между креслами экипажа, на боку, с вывернутой и оттого затёкшей рукой. Другая рука, вытянутая вперёд, касалась чего-то мягкого. На ногах лежала не менее мягкая тяжесть. И это были чьи-то тела – впереди и сзади.

Вербов собрался, высвободил ноги, сел, пошарил вокруг руками, нащупал плечо и голову.

– Инга?!

Девушка зашевелилась.

– Ох… болит… Рук не чую…

Он вздохнул с облегчением.

– Ничего не сломала?

– Сейчас проверю… Нет, руки-ноги целы… Голова гудит.

Он помог Богушанской встать, наклонился над человеком впереди. Это был Шторкин. Лейтенант замычал от его толчка.

– О-о-о… ёлки-моталки… Я ослеп!

– Тогда мы все ослепли, в кабине темно, подымайся.

Вербов помог и лейтенанту, нащупал спинку капитанского кресла, в слабом свете индикатора увидел, что Лобанов лежит верхней частью туловища на панели управления.

– Макс!

Капитан батиплава приподнялся, освобождая ещё три горящих индикатора, стало видно его жёлто-красное лицо.

Послышалось сопение, с губ Лобанова слетело тихое ругательство.

– Живой я, живой… На пульт грудью бросило… Рёбра, наверно, поломал.

– Надо было пристегнуть ремни безопасности, – послышался голос бортинженера Володи Пинчука.

Лобанов засмеялся, но закашлялся, простонал:

– В следующий раз так и сделаем. Иван?

– Тут я, – ответил моторист где-то из-под кресла.

– Слава богу! Инга, как вы там?

– Вашими молитвами, капитан, – мрачно ответила Богушанская. – Можно включить свет?

– Сейчас разберёмся.

Через несколько секунд в кабине зажёгся красный транспарант аварийного освещения.

Обменялись взглядами, оценивая состояние друг друга.

У Вербова имелась ссадина над бровью, сочившаяся кровью, но в остальном он чувствовал себя нормально.

Богушанская была без видимых повреждений, хотя потирала ушибленный бок.

Шторкин имел синяк под глазом и царапину на скуле. Он морщился и бережно прижимал к животу ушибленную руку.

Команде Лобанова досталось больше.

При рывке «Краба» их сначала впечатало в спинки ложементов, а затем бросило на панель управления, и лица всех троих представляли картину как после кулачной драки. Лобанов при этом потирал рукой грудь, на что обратила внимание Инга:

– Сильно ушиблись, капитан?

– Прилично, – согласился Максим. – Мне бы рентген…

– Рентген придётся ждать долго, – проворчал Вербов. – Ты действительно поломал рёбра?

– Дышать могу.

Инга протянула Лобанову тюбик с вольтареновой мазью.

– В аптечке только это, могу наложить повязку.

– Не стоит, товарищ майор, переживу, но за сочувствие спасибо.

– Ладно, живы, и то хорошо! – констатировал Вербов. – Давайте определяться, где мы и что у нас работает.

– Стоим ровно на киле, – пробормотал Пинчук. – Такое впечатление, будто лодка в сухом доке. Отопление не работает, а тепло.

Вербов и сам чувствовал, что воздух в кабине нагрет. Подумал: может, нас выбросило на поверхность океана?

– Макс, запусти систему обзора, осмотримся.

– Сначала запустим вентиляцию и регенерацию. Нас крепко тряхнуло, комп завис, не желает работать.

Бортинженер с треском вскрыл панель управления, включил фонарь, начал проверять работу блоков системы. Моторист присоединился к нему.