– Нам сюда.

Тео повел их через парк к тому месту, где, как ему казалось, он всегда появлялся в СПЕЙСе, однако все здесь выглядело незнакомым. Когда он поднимался на вершину невысокого холма, от его ног по траве разбегалась рябь смоделированной биолюминесценции.

Глухо грохотал круживший над парком рекламный билборд в форме аэростата, на котором крутили непрерывную цепочку повторяющихся рекламных роликов. Направленность этих роликов была разной, так что Клемми и Бакстер сейчас видели разную рекламу. Интересно, подумал Тео, какого черта ему сейчас демонстрируют рекламу беговых кроссовок? Неужели виртуальный мир так подшучивает над ним?

– Разве это не то место? – спросила Клемми, разглядывая смутно знакомый луг перед ними.

Тео вгляделся в очертания горизонта, потом сделал несколько шагов влево, и контур деревьев совпал с картинкой из его памяти.

– Думаю, это примерно здесь.

Он посмотрел себе под ноги и несколько раз для пробы ткнул носком ботинка в мягкую, как губка, мерцающую траву: в стороны волнами разбежалась неоновая рябь, которая быстро погасла.

Он присел на корточки и стал рвать траву. Она выдергивалась из земли большими светящимися клубками, которые рассыпались в его руках на пиксели. Но затем практически сразу же дерн, который он только что вырвал, восстанавливался.

– Это невозможно! – громко воскликнул он.

– Подозреваю, что именно поэтому тут нет табличек, запрещающих вытаптывать траву, – задумчиво заявил Бакстер.

Тео охватило щемящее чувство беспомощности.

– Она не могла здесь ничего закопать! Это пустая трата времени!

Тем не менее он продолжал лихорадочно рвать траву, пока вокруг него не образовалась целая лужа мерцающего голубого света.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Все удивленно оглянулись и увидели на тропе в нескольких ярдах от себя грациозного слифа. Он выгуливал на поводке странное шестиногое создание – помесь волка с ленивцем. Необычный домашний питомец, неизменный атрибут благосостояния у слифов, – при виде него у Милтона точно голова пошла бы кругом от зависти, – предостерегающе зарычал в сторону людей.

Тео всего несколько раз в жизни оказывался в такой близости от настоящего слифа; за короткое время его пребывания в СПЕЙСе их пути редко пересекались, да и необходимости в этом не было. Поэтому он не мог оторвать взгляда от этой странной головы с конусообразным черепом. Черные глаза с горизонтальным разрезом – плод используемой по умолчанию тактики создания виртуальных персонажей, направленной на то, чтобы не пугать людей столкновениями со сверхъестественными существами, – смотрели на него не мигая. Тонкая шея была вдвое длиннее человеческой, а худые, как палки, руки на обезьяньем торсе заканчивались тремя пальцами-щупальцами. Ноги этого существа, такие же тощие, оканчивались ступнями с двумя длинными расходящимися пальцами, чем-то напоминающими раздвоенное копыто, и мощной плотной пяткой для поддержания равновесия. Одежды на нем не было, гениталии отсутствовали, хотя по голосу можно было заключить, что перед ними мужчина.

В отличие от ограниченного набора выражений лица человека, кожа слифа, отражавшая его эмоции, представляла собой постоянно движущийся водоворот красок, переливавшийся всеми цветами радуги, как масляное пятно на поверхности воды; и нужно сказать, что эмоции эти – в построенном на эмоциях виртуальном мире – ощущались так же отчетливо, как запах дешевого лосьона после бритья. Это означало, что слифы были отчаянными лжецами, что делало их желанными участниками за любым покерным столом. В данном случае Тео отчетливо ощутил раздражение этого вышедшего к ним симулированного виртуального персонажа, сима.

– Я спросил, могу я чем-то помочь? – повторил свой вопрос слиф, на этот раз нетерпеливым тоном. – Вы не имеете права разрушать парк.

Оно недовольно взмахнуло рукой.

– Отвали, вирт! – угрожающе прорычал в ответ Бакстер, немало удивив этим не только слифа, но и Клемми.

– Что вы сказали, простите?

Бакстер сделал шаг ему навстречу.

– Прошу прощения. Какое конкретно слово из всего сказанного вам непонятно?

Слиф застыл на месте, всей своей расцветкой выражая крайнюю степень неудовольствия. Это сопровождалось легкой волной эмоций, не оставлявшей у них сомнений насчет того, насколько он обиделся.

– Я заявлю на вас!

Слиф быстро развернулся и зашагал обратно к тропинке, оставив за собой светящийся след на траве.

– Заявишь о чем? Чтобы мы парк не портили? – крикнул ему вдогонку Бакстер.

Слиф благоразумно решил не спорить и продолжал идти, подергивая поводок своего ленивцеобразного питомца, который не переставая рычал на аватаров.

Клемми бросила на друга сердитый взгляд:

– Это было грубо, Бакс.

Под этим взглядом Бакстер, все еще пребывавший в образе крутого мужика, несколько смутился.

– Но мы же не хотим, чтобы кто-то совал нос в наши дела. Кто знает, кому он может об этом рассказать?

Он демонстративно огляделся по сторонам с тем же подозрительным видом, как и на детской площадке.

– Вот именно! А ты этим только привлек к нам ненужное внимание. – Тут Клемми заметила, что Тео по-прежнему стоит на коленях и размашистыми дуговыми движениями гладит ладонью траву. – Тео, да прекрати же наконец ласкать травку.

Он поднял на нее глаза и широко улыбнулся:

– Ты что, ничего не видишь?

Клемми с Бакстером уставились на то, как трава под рукой Тео в очередной раз засветилась; он сейчас был похож на малыша, весело играющего с набором красок.

– О господи, у него крыша поехала, – прошептал Бакстер.

Тео расхохотался и включил режим клонированного запроса. Это позволило всей группе видеть на своих ригах все его глазами, как в дополненной, так и в виртуальной реальности.

И теперь они уже могли заметить, что когда Тео раздвигал траву, на неоново-голубом фоне проявлялась красноватая черта. А когда он провел рукой еще дальше, они смогли четко рассмотреть красную стрелку, указывавшую в сторону города.

Внезапно Тео захлестнула неожиданная волна гордости за свою мать. Он всегда хотел, но не мог представить ее более значительной личностью, а не унылой пьяницей, постоянно курящей свой вейп, однако она явно обладала скрытыми достоинствами. Он все еще пытался осмыслить услышанное от Клемми признание, что его мама была вынуждена отказаться от своей мечты ради воспитания сына. Но от него не ускользнула и ирония его собственной ситуации. Должно быть, Элле было больно видеть, что он тоже отказывается от своих амбиций.

Он взглянул на очертания города по направлению стрелки, указывавшей на географический юг. Затем встал и махнул рукой в ту сторону: