litbaza книги онлайнПриключениеТанго смерти - Юрий Винничук

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 87
Перейти на страницу:

– Вы его видели? В самом деле видели? – и удовлетворенно кивала головой. – Слава Тебе, Господи, я еще не сошла с ума, думая, что это его дух. Он ведь давно умер.

– Наш директор?

– Да… Еще при Австрии. Я ему на гроб еще цветочек примулы положила. Он долго не появлялся, а вот недавно снова принялся за свое. И за что мне такая напасть? Говорите, вы его видели? Это хорошо. Но хочу вас попросить, это очень личная просьба, понимаете, хочу вас попросить, чтобы вы никогда ничем не выдавали, что догадываетесь, что он покойник, и общались с ним, как с живым человеком. Хорошо? Я так делаю уже многие годы, и, как видите, никакого вреда он мне не причинил. Однажды сквозняк сорвал лист бумаги с моего стола, швырнул ее в пана директора, и этот лист пролетел сквозь него, точно пронзил, а он будто ничего и не заметил, я тоже сделала вид, что ничего не заметила, и с тех пор он меня не слишком загружает работой. Если мой жених умер, пан директор окажется единственным посредником между нами. Поэтому я очень ценю его благосклонность. Поверьте, и к вам будет такое же доброжелательное отношение, если вы будете придерживаться определенных правил.

– А остальные как же? Остальные сотрудники библиотеки?

– А вы разве кого-то еще, кроме меня, видели?

– Нет.

– Ну, вот. Они сидят в своих кабинетах, а некоторые и ночуют там и питаются, потому что иногда до меня доносятся запахи горохового супа, квашеной капусты и колбасы с чесноком, но я, честно говоря, сомневаюсь, что все они живые люди, а не привидения. В любом случае наше общение происходит своеобразно, я каждое утро там, в коридоре на столике с телефоном, оставляю им задания, которые они должны выполнить в течение дня. Они их забирают, а ближе к вечеру аккуратно складывают проработанные карточки для генерального каталога на тот же столик. Библиотека – это потусторонний мир, Аид, и вы, как юный Орфей, спустились в эту бездну за Эвридикой, а Эвридики-то и нет, я не могу быть вашей Эвридикой. И в этом наша трагедия.

Долгое время я не видел никого из персонала библиотеки, кроме самой пани Конопельки, хотя иногда до меня доносились голоса и запахи, о которых она говорила, пахло преимущественно колбасой с чесноком, солеными огурцами и жареным луком, а однажды я даже уловил запах драников, и у меня слюнки потекли, я не мог себе представить, чтобы в библиотеке, в этом храме знаний, была кухня, где бы жарили пляцки, но отыскать кухню мне не удалось даже по запаху. Так бы все это и продолжалось, если бы не одно событие, благодаря которому я смог лицезреть весь штат библиотеки, а именно – изнасилование. В тот день пан директор созвал экстренное собрание, и я увидел целую толпу людей разного возраста и разного пола, которых все же объединяла одна деталь – одеты они были так, будто всплыли из прошлого века времен старушки Австрии, – черные потертые сюртуки, диковинные манжеты, галстуки и букетики флердоранжа в петлицах у мужчин, длинные черные платья с белыми кружевами на груди у пожилых дам и светлые с пуговицами на спине у молодых – казалось, стоит вдохнуть воздух глубже, и запах нафталина тут же ударит тебе в голову. Директор постучал палочкой по полу и произнес:

– Вы, наверное, еще не знаете, какое печальное событие произошло у нас сегодня утром. Сотрудницу отдела каталогизации по пути в женскую уборную изнасиловал мужчина, которого она разглядеть не могла. На голове у него были женские розовые трусы, в которых он сделал прорезы для глаз. Он заволок ее между стеллажей, приставив к горлу деревянный резной нож, которым мы обычно разрезаем страницы журналов и книг, но об этом она узнала уже потом, а в первый момент подумала, что нож стальной. Поэтому она не издала ни звука. Но самое возмутительное во всем этом то, что по причине небольшого роста своей жертвы он заставил несчастную стать ногами на бессмертное произведение Адама Мицкевича, а именно на толстенное издание «Пана Тадеуша», которое вышло в Париже, – большой раритет! – потом приказал ей нагнуться, но и тут у него ничего не вышло, потому что теперь она уже была слишком высоко, тогда этот изувер схватил «Энеиду» Котляревского, изданную в Петербурге, и, забравшись на нее, пристроился удобнее и совершил-таки этот достойный удивления акт насилия над несчастной девицей, которая до сих пор хранила свою девственность, как золотую инкунабулу. Вследствие этого две капельки крови даже упали на лицо нашего пророка Адама, отпечатанное на обложке его бессмертного произведения, которая до сих пор гордилась девичьей невинностью и чистотой, а бедная «Энеида» была запятнана белым веществом известного происхождения, о котором я не считаю нужным тут распространяться. Мы, конечно, могли бы вызвать полицию и доверить ей расследование этого позорного преступления, этого кощунства по отношению к нашим классикам, но я считаю, что мы справимся и своими силами. Панна Миля согласилась помочь нам в этом, она, хоть и не видела лица негодяя, но прекрасно рассмотрела орудие преступления… я бы даже сказал, инструмент… который в процессе насилия несколько раз бессильно опадал из-за слишком большого нервного возбуждения насильника и по требованию последнего был стимулирован рукой жертвы. Таким образом, рука очень хорошо запомнила все особенности этого… э-э-хм… этого… орудия преступления… Итак, теперь нас ждет следственный эксперимент. Панна Миля сядет вон там за ширмой, а все мужчины, и я в том числе, будут подходить к ней и, расстегнув штаны, демонстрировать свое… э-э-э… свой… словом, всем известно, что…

– Прошу прощения, пан директор, – сказал старый, как мир, Дундякевич, – должен ли я пройти эту вот экзекуцию? Видите ли, в мои девяносто лет все это немного смешно. Я бы и курицу не изнасиловал, не то что панну Милю, – и он смущенно хихикнул в кулак, а вслед за ним и все остальные.

– Конечно, пан Дундякевич, вы можете идти, – кивнул директор. – Да и вы, пан Телепинский, тоже идите, потому что вы ростом даже ниже панны Мили, вам и «Энеида» не помогла бы.

– А я? – робко поинтересовался пан Цундел.

– О, да вы и подавно! Панна Миля сообщила, что это ни в коем случае не мог быть жид. Идите с Богом.

Не скажу, что ощупывание члена было для меня неприятной процедурой, панна Миля делала это деликатно, хотя и без видимого знания дела, потом подняла свои глазки, в которых выразилась вселенская скорбь, и спросила:

– Ведь это были не вы, правда?

– Я бы вас сначала поцеловал, – сказал я, – вот так, – я наклонился и поцеловал ее в губы, которые раскрылись мне навстречу, а она продолжала тем временем держать мой член и не отпустила даже тогда, когда я выпрямился и уже собрался уйти.

– То насилие, – прошептала она, – не было таким уж неприятным… Он это делал деликатно…

– А нож? – спросил я.

– Какой нож?

– Нож, который он вам приставил к горлу…

– Это был не нож, а дверная ручка… обычная дверная ручка… медная… он ее выдернул из дверей, чтобы нас никто не застукал… он так волновался… никак не мог кончить… я ему помогала… про нож я выдумала… если это были вы… я никому не скажу…

И продолжала держать мой член. Я все же освободил его из ее рук, застегнулся и сказал:

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 87
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?