– Там ведь…

– Нож, – сказал Ковач, протягивая руку ладонью вверх.

Словно и не слышал слов Кирилла. Словно вообще был не человеком, а роботом, выполняющим программу, и алгоритм той программы не изменится, кто бы что ни сказал…

– Там… – попробовал он еще раз.

– Дай нож!!! – проорал Ковач.

Лицо его стало страшным, с такими лицами убивают, а глаза были страшными всегда, и маленький Кирюша Званцев почувствовал, что внизу – там, где его крохотный пенис пытался испуганно втянуться в глубины живота, – брызнуло в трусы горячее и мокрое, немного, несколько капель.

Нож Ковачу он не дал. Кажется… Нож как-то сам собой очутился на ладони особиста.

Потом в событиях случился провал. Разрыв. Обрыв пленки, монтаж, склейка, эпизод все тот же, но сколько-то кадров пропало, и получился небольшой скачок сюжета: Кирилл стоит теперь на том месте, где только что был Ковач, смотрит на панель, но видит только большую красную кнопку, и щитка на ней нет.

– Жми!

На улице теперь стреляют постоянно, очереди накладываются, перекрывают друг друга. Рука тянется к панели медленным и тягучим движением, словно воздух на ее пути приобрел консистенцию цементного раствора.

Это не моя рука, думает Кирилл, это Ковач дотянулся из-за плеча, – думает и сам себе не верит.

Рука, чья бы ни была, медленно доползает до цели, большой палец давит на красную кнопку, но она неподвижна, она слишком тугая… Застряла, или заела, или же изначально спроектирована такой, чтобы никому не нажать, потому что нельзя так…

– Не разочаровывай меня, очень прошу… – негромко говорит Ковач не то кнопке, не то пальцу.

И кнопка, и палец не внемлют.

– Жми, блядь!!!

Вопль заставляет палец дернуться. А кнопка от испуга прячется, ныряет в глубину панели.

Ничего не происходит. Что-то сломалось, понимает Кирилл, или крысы сгрызли проводку, или…

Взрыв. Здание штаба содрогается так, что кажется: заряд заложен под ним, сейчас рухнут стены и обвалится кровля. Пол уходит из-под ног, Кирилл падает, и что-то валится на него сверху – бетонная плита перекрытия, что же еще, – и попадает по голове, и сминает ее, давит, как яичную скорлупу, и все для Кирилла заканчивается.

* * *

А ведь поначалу все действительно шло хорошо…

После первого дикого разочарования – живодерня кровососов оказалась упрятана глубоко под землю, а она-то надеялась дать деру через окно, – все шло просто идеально.

Охрану эти гниды здесь не держали, понадеявшись на запоры с кнопками, но с ними Лиза научилась разбираться легко и просто.

На том этаже, где ее собирались распотрошить, она не задержалась. Ткнулась по коридору в одну сторону – увидела небольшой зал, в нем раздвижные металлические двери, а над ними висела какая-то хреновина, подмигивала красным глазком, да еще и вертелась на штыре, зыркала в разные стороны. Камера, понятное дело, хоть и не похожа на те, какими оснащена ограда кровососов. Нет, ей не сюда.

Пошлепала обратно – босиком, в белом халатике, накинутом на голое тело. Пробежала мимо нескольких деревянных дверей. За одной валялся зарезанный мобиль, а что за другими, выяснять некогда. Надо унести ноги как можно быстрее, здесь ее искать будут в первую очередь.

Впереди послышались голоса. Загрохотали тяжелые шаги. Трое или четверо, идут сюда. Не та ли охрана, что сулил молодой кровосос старому?

Коридор был освещен скудно, тусклые лампочки теплились на большом расстоянии друг от друга. Она пока не видела идущих, а они ее.

Сбоку был разрыв в стене, какой-то закуток, из коридора свет в него почти не попадал. Лиза юркнула туда, прижалась к стене. Рядом стояла лавка, на дальнем конце ее темнело что-то круглое. Судя по табачной вони, тут у них курилка.

Трое протопали мимо, не разглядев ее. Она тоже не успела рассмотреть, мобили то были или натуральные кровососы, да и не важно.

Глаза привыкли к полумраку, и Лиза разглядела напротив дверь, и использовалась та явно лишь по большим праздникам, да и то не каждый год: поперек двери, вплотную к ее проему, стояла вторая такая же лавка. Черный ход какой-нибудь. Аварийный выход на поверхность. Ей, пожалуй, туда.

Дверь оказалась заперта, и с цифровым замком пришлось повозиться (зато, уразумев принцип действия, следующие Лиза щелкала как орешки).

За дверью было еще темнее, свет теплился высоко над головой. Кое-как удалось понять, что стоит она на дне глубокого колодца, и ничего тут нет, кроме железной винтовой лестницы. Пахло пылью и затхлостью, никто здесь не ходил годами. Но лестница вела наверх, а другого ей и не надо.

Хотя нет, надо…

Надо заранее подумать, что будет делать, когда выберется из-под земли. Чтобы не тыкаться вслепую, словно крот, попавший из темной норы под солнышко.

Для начала она попыталась связаться с Марьянкой. Удалось мгновенно, словно сестра ждала ее сигнала. Наверное, действительно ждала.

Первым делом Лиза поинтересовалась, день наверху или ночь, сама она чувство времени совершенно утратила.

Оказалось, что вечер… Удачно. Можно успеть все подготовить и прорываться под утро.

Словами они битый час обсуждали бы план и шлифовали его детали, не меньше, но обмен мыслями происходит гораздо быстрее. Через пару минут Лиза начала подниматься по лестнице. Разведает дорогу и вернется сюда, в колодец. Никто здесь не бывает, и она спокойно отсидится, пока не придет время действовать.

Первую пробоину план получил очень быстро. Подземелье оказалось глубже, чем ей представлялось. Лестница не привела в надземную часть базы. Она тянулась на два этажа вверх и там заканчивалась. Дверь была точной копией той, что вела сюда, в колодец, но изнутри никаких клавишей с цифрами на ней не оказалось. Расстроиться по этому поводу Лиза не успела, увидела на косяке небольшую круглую кнопку, вдавила, – замок громко клацнул, разблокировав дверь.

Она обрадовалась и на радостях чуть не спалилась. Поперлась в дверь, не прислушавшись внимательно, что происходит за ней. Посчитала, что и без того почувствует чужое присутствие… Если только у присутствующих не отчиканы мозги, но такие не опасны, пошутила она мысленно.

За дверью оказался снова квадратный закуток, и в нем тоже курилка. Но ярко освещена и обустроена иначе: кроме таких же лавок, стояли четыре кадки с землей и с деревцами неизвестной породы. Лизе показалось это чрезвычайно глупым: на улице деревьев будто мало, но у кровососов, видать, свои прибабахи.

Засмотрелась на деревья – и вдруг услышала голоса. Совсем рядом, буквально за углом. А мыслей подходивших не почувствовала, что было более чем странно.

Она метнулась обратно за дверь и успела едва-едва. Замок не защелкнула, его громкое металлическое лязганье непременно бы услышали.