самым в праздники я занималась последние десять лет. Люди не менялись. Тем не менее мне хотелось помечтать.

– Не очень, – вздохнула я. – Скотт всеми силами пытался заставить меня сдаться. И это после того, как я дала ему возможность отказаться от брака со мной. – Я скривила лицо, вспоминая перенесенное унижение. – Он даже заставил меня поверить, что захудалая хижина площадью пятьсот квадратных футов – его дом.

Фрэнк не смог подавить смешок.

– И ты купилась на это?

– Эм-м, да. – Плечи Фрэнка тряслись от смеха, пока он ел сэндвич. – Я провела три недели в сарае без отопления и горячей воды, Фрэнк. Это не смешно. – Я старалась оставаться серьезной, но на моем лице появилась слабая улыбка. – Он придурок.

– Ты знала это, когда выходила за него замуж.

– Я надеялась, что он изменился. Случались моменты, когда он проявлял порядочность, – проворчала я. – Изредка он показывал мне свою лучшую сторону. Ты в курсе, что Скотт знает язык жестов?

Фрэнк повернулся, с удивлением посмотрев на меня.

– Мой сын знает язык жестов?

Я кивнула.

– Один из его сотрудников глухонемой, так они могут общаться.

Были моменты, когда поступки Скотта удивляли меня – в положительном смысле этого слова. Возможно, именно поэтому я так долго верила в возможность найти с ним общий язык. То, с каким вниманием Скотт относился ко всем своим работникам. Его любовь к земле, которой он владел. К собакам. Потом я вспомнила, что, вероятно, в определенном смысле тоже ему небезразлична.

– Как обстоят дела на ранчо?

Запихнув в рот последний кусочек сэндвича, мужчина скомкал бумагу и метко кинул в мусорное ведро, стоявшее в нескольких футах от скамейки.

– Отличный бросок.

– Пару раз играл в баскетбол с Джорданом.

Фрэнк подмигнул мне. Я не сомневалась в правдивости его слов. У него в кабинете стояли фотографии, подтверждающие это.

– Я не очень хорошо разбираюсь в бизнесе по разведению крупного рогатого скота, но из того, что узнала из разговоров с его помощницей и управляющим ранчо, можно сделать вывод, что прибыль с каждым годом возрастает. Дела идут хорошо, он действительно отличный управленец. – Лицо Фрэнка изменилось. Веселье исчезло, сменившись серьезностью. Внезапно он стал выглядеть усталым. – Ему это нравится, Фрэнк, – произнесла я как можно мягче. Было очевидно, что он обескуражен этой новостью. Все мои подозрения, что Фрэнк до последнего надеялся на возвращение блудного сына, подтвердились. – И положение дел его полностью устраивает. Он даже выглядит по-другому.

– Да… – Фрэнк уставился перед собой, погруженный в мысли.

– Похоже, ты не сказал ему, что болен, – продолжила я, сохраняя совершенно неподвижное положение, держа руки на коленях. – Я чувствую себя неправильно, скрывая это от него. Похоже на ложь… как будто я обманываю его.

С каждым днем это беспокоило меня все сильнее. Неправильно скрывать от Скотта настолько важную информацию. Я нутром чуяла, что рано или поздно все выплывет наружу, скорее всего, обернувшись для меня крупной проблемой.

Услышанное, казалось, выбило Фрэнка из колеи.

– Мне нужно больше времени. Как только я расскажу ему, все изменится. – Я не понимала, что это значит, но не собиралась действовать наперекор воле больного друга. – Скоро я ему все расскажу. Пообещай, что до тех пор ты будешь молчать, Сид.

Как бы мне ни было больно, я кивнула. Я никогда не смогла бы предать Фрэнка.

– Обещаю.

♥ ♥ ♥

Еще до того, как я решила, что делать со Скоттом – убийство, к сожалению, не вариант, Фрэнк объявил о вечеринке. В этот момент я подумала, что если он захочет и дальше вести себя как придурок, то может сам вырыть себе могилу, а Фрэнк его похоронит. У меня не было ни времени, ни желания играть в его игры. Более того, я собиралась сделать все возможное, чтобы притвориться, будто происшествия в ванной комнате никогда не было.

Я вышла из дома, находящегося напротив Центрального парка; на улице меня встретил январский мороз. Я тут же пожалела, что не надела что-нибудь действительно теплое. На мне были кашемировая накидка и гранатового цвета платье с открытым плечом от Carolina Herrera, которое я купила специально по случаю праздника. Если бы только бабушка и дедушка видели меня сейчас…

«Леди скромны, Сидни. Только блудницы, как твоя мать, носят джинсы и прозрачные футболки».

Бабушка поделилась этой мудростью во время похода по магазинам в «Джей Си Пенни». Поводом послужили розовые джинсы-кюлоты, которые я выбрала, и футболка с радугой. Я любила радугу. Мне тогда было одиннадцать.

У обочины я заметила припаркованный черный «Мерседес-500» и Скотта, прислонившегося к нему. Он держал руки в карманах строгих брюк и стоял, опустив голову, словно проверял чистоту начищенных до блеска туфель. Свежевыбритый, с зачесанными назад волосами, он больше походил на плейбоя, которым когда-то был, чем на владельца ранчо, которым стал. Почувствовав, что я стою в нескольких футах, он резко поднял голову, растерянное выражение лица сделало его похожим на непослушного школьника, которого застукали за чем-то очень неприличным. Например, газлайтингом жены. Придурок.

Я не видела его и не разговаривала с ним чуть больше двух недель, мы будто начинали выстраивать отношения с нуля. Или даже хуже. Между нами пролегла пропасть из подозрений и недоверия. Скотт отошел от машины и сделал пару шагов мне навстречу, но выражение моего лица заставило его остановиться.

– Привет. – Он попытался улыбнуться, но сдался, увидев мою реакцию – точнее ее отсутствие.

– Привет.

Что ж, было неловко. Я провела ладонью по своей руке, покрытой мурашками, не уверенная, были они вызваны сильным холодом или тем, как Скотт смотрел на меня. Взгляд его голубых глаз увлеченно блуждал от макушки моей головы до накрашенных пальцев ног, которые не скрывали открытые туфли и подол платья. Это заставило меня почувствовать себя незащищенной. Как будто он медленно снимал с меня броню, пытаясь преодолеть защиту. Как будто я когда-нибудь позволю этому случиться вновь.

– Ты выглядишь… – Он прерывисто вздохнул, на его лице отразилась печаль. Это было искренне. – Потрясающе.

Потом я вспомнила, что мой муж был отличным актером.

– Давай покончим с этим, чтобы ты скорее вернулся домой.

Открыв заднюю дверь автомобиля, Скотт помог мне забраться внутрь и залез следом.

– Ты все еще злишься.

Я с неохотой вынуждена была признать, что, несмотря на хмурый взгляд, он был потрясающе красив. Поэтому держалась неприступно, глядела прямо перед собой и старалась не смотреть на Скотта без крайней необходимости. Его обаяние и привлекательность были настолько сильны, что заставляли женщин забывать о стойкости и легко прощать ему все прегрешения. И теперь, когда я знала, каково это – целовать его, чувствовать его, я была достаточно умна, чтобы понимать, что нахожусь в двойной опасности.

– Нет… больше нет.

Я пожала плечами, демонстрируя безразличие, и нагло врала. Слово «безразличие» и близко не могло охарактеризовать то, что происходило внутри меня. Единственное, что я действительно чувствовала, – огромное разочарование. Но я справлюсь с этим, как всегда справлялась со всеми проблемами.

– Ты не привык к тому, чтобы тебе причиняли неудобства. Я поняла. Я просила слишком многого, надеясь, что ты изменишься…

– Я изменился… Послушай, Сид…

Я чуть не фыркнула. Более того, в его голосе звучала неподдельная обида, что еще больше разозлило меня.

– Отрастить бороду и сбросить пару килограммов – еще не значит вырасти как личность,