Скотт, – перебила я, прежде чем он успел выдать еще какую-нибудь чушь. – Но неважно. Все в порядке. Ты – это ты.

Машина подъехала к Нью-Йоркской публичной библиотеке, остановившись между двумя статуями львов, олицетворяющих Терпение и Стойкость (то, чего мне не хватало в тот момент). За нами выстроилась длинная вереница лимузинов и таун-каров. Не дожидаясь, пока водитель выйдет из машины, Скотт выскочил первым и, открыв дверь, протянул мне руку. Затем обнял меня за шею и прижал к себе настолько сильно, насколько могут быть близки двое полностью одетых людей.

– Что, по-твоему, ты делаешь?

Я попыталась ударить его локтем по ребрам, но он ловко перехватил мою руку.

– Веду себя как влюбленный мужчина, солнышко.

– Прибереги ласковые прозвища для своих женщин.

Его губы приблизились к моему уху, и от этого прикосновения пульс участился.

– У меня нет никаких женщин. Только одна – маленькая сердитая жена. И мы оба знаем, о ком я говорю. А теперь будь хорошей девочкой. Нам нужно устроить представление.

Скотт

Сидни ненавидела меня. Одна мысль об этом вызывала разочарование, потому что она начинала мне по-настоящему нравиться. Прислонившись к колонне в попытке спрятаться от осуждающих взглядов деловых партнеров и друзей моих родителей, я потягивал виски.

Стоя в другом конце зала, Сидни разговаривала с Девин и моим шурином Джоном, которые прилетели на это убогое цирковое представление из Калифорнии. Выпивка была первоклассной, еда – пятизвездочной, а цветочные композиции – роскошными, редкие для этого сезона растения были засунуты в каждую доступную щель. Во всем на вечеринке прослеживался почерк отца.

Кстати о нем: Франклин сидел за главным столом в самом центре, вокруг него собралась компания приятелей. Он выглядел немного уставшим, что беспокоило, но еще при первой встрече я не осмелился поднять с ним эту тему. Он терпеть не мог любых проявлений слабости и до последнего отрицал бы все, даже если бы что-то действительно было не так.

Я видел, как Деймон Гастингс подошел к Сидни и отвел ее в сторону. Мне не понравилось, как он смотрел на нее. Будто Сидни была раненой рыбешкой, а он акулой, учуявшей запах крови в воде. Если бы он приблизился к ней еще хотя бы на сантиметр, я бы оказался рядом и дал понять этому сукиному сыну, что ему нужно поохотиться в других водах.

– Прячешься?

Откуда-то из-за спины раздался голос, обладавший магической силой: от одного его звука мои яйца будто втянулись обратно в тело. Весь вечер мне удавалось избегать любых неприятных встреч, навевающих воспоминания о прошлом. К сожалению, человек, которого мне меньше всего на свете хотелось видеть, все-таки настиг меня.

Меган выглядела почти так же, как и в последний раз, когда я видел ее восемь лет назад: длинные каштановые волосы, зачесанные набок и перекинутые через плечо, темные глаза дымчатого оттенка, зрачки размером с пятицентовую монету. Да, она почти не изменилась.

– Что ты здесь делаешь?

– Твоя сестра и мой муж учились вместе в бизнес-школе. Они друзья. – Она пригубила шампанское.

– Считай эту вечеринку последним мероприятием «Блэкстоун», на котором ты сможешь побывать.

– Прошло восемь лет, а ты все такой же придурок.

Я повернулся к ней лицом, поскольку не хотел, чтобы кто-нибудь услышал, что я хочу сказать.

– Чего тебе надо, Меган?

– Хочу, чтобы ты перестал винить во всем меня.

– И почему же? То, что ты сделала…

Я осекся, потому что заметил, как мой голос стал громче. Покачав головой, я отвернулся и с трудом подавил желание выпотрошить Меган словесно. Я бы не стал устраивать сцену, которая смутила бы Сидни.

После стольких лет я еще чувствовал злость и обиду. Во всем виноват этот город: он разбередил старые раны и заставил их вновь кровоточить. Я ненавидел Манхэттен. Он напоминал обо всех нарушенных обещаниях и неправильных решениях, которые я принял. О моем прошлом, о том, кем я был, и о том, что хотел забыть.

Сидни стояла посреди переполненного зала, наблюдая за нами с ледяным выражением лица, Гастингс все еще ошивался рядом с ней. Этим вечером я оставил ее одну. Возможно, не следовало этого делать. Я должен был извиниться. Она прервала меня в машине, и я не стал настаивать, не хотел расстраивать ее перед вечеринкой, но откровенный разговор все равно должен состояться.

– Сколько пройдет времени, прежде чем она поймет, какой ты эгоистичный мудак? Думаешь, женитьба заставит кого-нибудь поверить в то, что ты изменился? – Меган ухмыльнулась. – Вряд ли, дьявольское отродье. Скорее всего, этого не произойдет никогда.

Желчь подступила к горлу, пока я смотрел, как она уходит, возвращаясь к несчастному сукиному сыну, который на ней женился. Оттолкнувшись от мраморной колонны, я направился прямиком в противоположный конец зала. Сидни стояла рядом с ассистентом и высоким парнем-азиатом с татуировками на шее, едва скрытыми темно-синим костюмом. Он выглядел так, словно его украли с подиума и привезли сюда. Наши с Сидни взгляды встретились, и она повернулась ко мне спиной, открыв вид на обнаженную спину. Я чуть не врезался в группу стоявших рядом людей. Это вызвало у меня улыбку. Как бы ледяная принцесса ни сопротивлялась собственным чувствам, она неравнодушна ко мне. Хорошо. Потому что я к ней тоже неравнодушен.

Глава 13

Сидни

Тяжелая рука опустилась на плечо. Скотт притянул меня к себе, а я оттолкнула его, изо всех сил стараясь увеличить расстояние между нами. В конце концов мне пришлось сдаться, в противном случае я рисковала устроить сцену.

– Миллер, верно? – сказал Скотт, протягивая руку. – Рад снова тебя видеть.

– В самом деле? – произнес Миллер сухим тоном, выражение его лица было более чем подозрительным.

Тем временем я прикусила нижнюю губу, чтобы спрятать улыбку. Меньше всего мне хотелось поощрять Скотта, пока он делал… что бы он там ни делал.

– Конечно. – Скотт протянул руку Полу, который стоял рядом с Миллером. – Скотт Блэкстоун, муж Сидни.

Карие глаза Миллера сузились, когда он внимательно посмотрел на моего супруга. Он ни на минуту не поверил, что Скотт вдруг стал мужем года, и выглядел так, словно был готов, чтобы вызвать его на дуэль. Я бросила на друга взгляд, в котором читалось: «Даже не думай об этом». Здесь находились все члены совета директоров, и они внимательно наблюдали за нами. Тем временем Пол улыбнулся, польщенный вниманием Скотта.

– Пол Смит, друг Миллера.

Пол пожал ему руку.

– Ребята, вы не будете возражать, если я украду у вас свою жену? – Это был не вопрос. Скотт намеревался делать все что заблагорассудится (впрочем, в этом не было ничего удивительного), и все это знали. – Нам нужно кое-что обсудить.

– Нам нечего обсуждать.

– Конечно есть, солнышко. Например… как будут звать наших пятерых маленьких Блэкстоунов. Я накладываю вето на имя Танос, так что даже не думай о нем.

Я не смогла удержаться и закатила глаза. И тем не менее, если бы мне до сих пор не было больно от его плохого обращения со мной, я бы, наверное, попыталась спрятать заговорщицкую улыбку.

– Тогда тебе повезло, потому что не будет никаких маленьких Блэкстоунов…

– Хорошо. Пускай у них будет двойная фамилия Эванс-Блэкстоун. Это все твой феминизм и навязанные обществом стандарты.

Чтобы задобрить меня, Скотт применил