«Наверное, уже глубокое утро или ближе к обеду… А что было ночью?»

Короткая вспышка – это память проснулась и потащила меня во вчерашний день, не щадя на поворотах, подталкивая к обрывам. Правда обрушилась с такой силой, что я рухнула на подушку, закрыла глаза и почувствовала, как по щекам побежали горячие слезы.

«Лиза… ее больше нет… Ее больше нет!»

Я будто заново набрала номер Марины Аркадьевны и услышала страшные фразы, затем погрузилась в пугающую черноту, а потом вышла из своей комнаты и устремилась по лестнице вниз…

«Я у Егора… Да, я у Егора. Но что я здесь делаю?..»

Резко повернув голову налево, я посмотрела на пустующую соседнюю подушку и прижала ладонь к груди, пытаясь хоть немного сгладить панику. Боль, отчаяние, ужас… Все смешалось, и я превратилась в пружину, к которой ни в коем случае нельзя прикасаться. Буквально слетев с кровати и с удивлением обнаружив на себе летнюю ночнушку, я побежала к себе. Промелькнули шкафы, журнальный столик, диффенбахия в сером горшке, комод и кресло. Я перешагивала через ступеньки, спотыкалась и падала, и изо всех сил желала перечеркнуть свой безумный поступок. Но это было невозможно…

Плотно закрыв дверь, я бросилась на кровать, зарылась лицом в подушку и зарыдала так, что заложило уши. Я наконец-то оплакивала Лизу…

Перебирая нашу последнюю встречу по мгновениям, я винила себя и мысленно твердила только одно: «Почему нельзя оказаться в прошлом, почему?..» Я бы отдала многое, чтобы хотя бы проститься с Лизой, но никто не вернет мне этот день и час.

* * *

Школу я пропустила, и на вопросительные сообщения Вари написала краткую правду. Мне нужно было пережить горе – душа вновь погрузилась в траур…

Я как умела молилась, рассматривала рисунки, на которых когда-то изобразила Лизу, и продолжала мысленно обращаться к ней. Из комнаты я выходила только два раза, чтобы выпить кофе. На часы не смотрела и старалась не думать о своем ночном поступке – отчаянном и безумном. Но не просто забыть такое, тем более что встреча с Егором рано или поздно случится. «Наверное, до нее осталось совсем немного…»

Я не представляла, какие мысли теперь бродят в его голове, и какие характеристики летят в мою сторону. А они летели. Конечно же, летели. И очень скоро мне предстояло услышать их. Можно проигнорировать многое, но нельзя же сделать вид, будто я не ложилась в чужую кровать…

«У меня не получится объяснить ни себе, ни Егору почему я так поступила». Было страшно, да. Но разве в комнате врага страхи могут исчезнуть? Нет, там они должны преумножаться и расти.

– Дженни, Егор Викторович ждет вас в своем кабинете, – сообщила Эмма часов в семь и прикрыла за собой дверь. Наверное, мои глаза были красные, да и выглядела я не очень, потому что перед уходом она задержала на мне внимательный взгляд.

К вечеру я ослабла, и это официальное приглашение натянуло нервы до предела. Егор мог позвонить или написать сообщение, но он отправил ко мне Эмму. Как он станет со мной разговаривать? Насмешливо? Зло? И смогу ли я поднять на него глаза?..

Умывшись холодной водой, я замазала синяки под глазами тональным кремом и немного добавила пудры. Я не собиралась демонстрировать личную боль и хотела выглядеть отстраненной и спокойной.

Джинсы, футболка.

И волосы собраны в высокий хвост.

Перед кабинетом я втянула в легкие побольше воздуха и выдохнула. На вопрос – зачем я легла в постель к Егору? – ответа не существовало, и я собиралась молчать и смотреть в пол.

«Я выдержу… справлюсь как-нибудь… а потом это забудется…»

– Как дела, Дженни?

«Не знаю. Не уверена, что я жива».

Медленно подняв голову, я увидела за столом Егора. Скорее всего, он недавно приехал из офиса. Белая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей буквально слепила глаза и подбрасывала совершенно ненужное воспоминание: белая простынка на кровати Егора и подушка тоже белая… Сцепив руки перед собой, я приготовилась к худшему, но можно ли убить того, кто погиб этой ночью?

Егор показался еще старше, выше, сильнее. Одно из двух: или он увеличивался, или я уменьшалась… Сделав привычную попытку определить его настроение, я сразу поймала на губах усмешку.

«Нужно отвечать», – пронеслась настойчивая мысль.

– Нормально, – ровно произнесла я и принялась разглядывать рисунок паркета.

Взгляд Егора стал тяжелее, это чувствовалось, видимо, ему тоже не понравился мой внешний вид. Но все минусы вполне можно было списать на смущение, которое он точно ожидал увидеть. А я не смущалась, я сгорала от стыда и утраты.

– Я выбрал тебе новое учебное заведение. Престижная частная школа на краю Питера. Самые лучшие отзывы, отличные преподаватели, комната для проживания на трех учеников, крытый теннисный корт, бассейн, четырехразовое питание и другие прелести жизни. Как видишь, я забочусь о тебе днем и ночью.

Слово «ночью» Егор выделил, и у меня пересохло во рту, а лицо точно побелело.

– Спасибо, но меня устраивает та школа, в которой я учусь.

– Собирай вещи, в воскресенье вечером ты уже должна находиться в Питере.

До меня не сразу дошел глубинный смысл происходящего – меня открыто и без промедления отправляли в ссылку… С комфортными условиями, но все же в ссылку. Даже если бы Егор неожиданно решил подыскать другое учебное заведение, более сильное (хотя куда уж сильнее), он вполне бы мог выбрать одну из школ Москвы.

Я вновь подняла голову и сделала несколько шагов вперед. Волна протеста сначала забурлила в груди, а потом превратилась в сотни ручейков и побежала по телу.

Нет, Егор не дразнил меня, не шутил, не испытывал на прочность. Он наказывал и делал это с жестоким удовольствием.

– Зачем мне уезжать? Я учусь в очень хорошей школе.

– Две причины. – Егор откинулся на спинку кресла и смерил меня продолжительным взглядом. – Во-первых, мужчины не должны воевать с детьми, а я, похоже, не могу отказать себе в этом удовольствии. А во-вторых, Дженни… Я, как хороший опекун, беспокоюсь о твоем рассудке. Боюсь, еще немного и ты начнешь называть меня Павлом.

Так вот к какому сокрушительному выводу пришел Егор… Ночью я появилась в его комнате, потому что соскучилась по объятиям его брата и решила представить будто он и есть Павел… Хуже не придумаешь.

– Я не поеду, – ответила я, но голос, к великому сожалению, не прозвучал твердо.

– Поедешь. – Егор поднялся, неторопливо вышел из-за стола и холодно улыбнулся. – Ты же не собираешься объявить мне войну, Дженни?

Я до сих пор не имела представления о своих правах. Конечно, они были. И я предполагала, что их довольно много, потому что мне уже шестнадцать лет. Вряд ли попечитель может решать подобные вопросы без моего согласия. Но Егор правильно подчеркнул суть – война будет исключительно между ним и мной, а государство с его законами и правилами никто на поле боя приглашать не станет.