Настя вышла из подъезда и на несколько мгновений остановилась, упершись взглядом в свою машину, припаркованную в «кармане» перед домом. Может, ну его на фиг, Кислова этого, вместе с вспыльчивым продюсером Латыповым? Плюнуть на все и поехать домой. Поговорить с Лешкой, подробно рассказать о событиях минувших суток, принять душ и завалиться в постель. Ночью она поспала совсем мало, да еще и нервничала из-за мамы, переживала, расстраивалась, и сейчас у нее ни на что нет сил.

Она колебалась, стараясь заставить себя принять наконец хоть какое-то решение, и вздрогнула от неожиданности, когда прямо перед ней возникли две мужские фигуры, приближения которых Настя умудрилась вообще не заметить.

– Каменская Анастасия Павловна? – строго спросил один из них, совсем молодой, лет двадцати пяти, наверное.

– Да, – машинально ответила она, потом встряхнулась, опомнилась, посмотрела внимательно. – Слушаю вас.

– Вам придется проехать с нами, – проговорил второй, такой же молодой, постарше первого всего года на три, раскрывая на мгновение перед ее глазами красную книжечку служебного удостоверения.

Ей удалось выхватить глазами аббревиатуру, обозначающую округ, в котором служит владелец книжечки, ни фамилию, ни звание, ни должность она прочесть не успела. Округ тот самый, где живет Кислов. Значит, пожаловался на нее, злыдень. Потому и не звонил.

Где-то поблизости хлопнула автомобильная дверь, Настя повернула голову на звук и увидела, что от припаркованного автомобиля отходит еще один мужчина и направляется прямо к ним. Весь сценарий сразу стал ей понятен: двое собираются везти ее, а третий отгонит машину. Она молча достала ключи и протянула третьему.

Так же молча села в машину с первыми двумя и в который уже раз за последние годы подумала, что Зоя Печерникова не так уж и не права. Не надо задавать вопросы. Как только ты задал вопрос, ты сразу поставил себя в подчиненное, зависимое положение. Давным-давно, еще в подростковом возрасте, Настя читала в какой-то переводной американской книге о роли информированности в построении социальной иерархии. Чем выше твоя позиция, тем к большему объему информации ты имеешь доступ. Если ты в самом низу иерархической лестницы – знаешь мало, если ты наверху – знаешь намного больше. И тот, кто задает вопрос, автоматически расписывается в своем незнании и стремлении узнать, иными словами – признает, что стоит на более низкой ступени и хочет подняться. И не так страшно признать, что ты ниже, просто не хочется давать тому, кто знает, почувствовать свое превосходство, свою власть. Не станет она, Настя, ни о чем спрашивать. Если бы эти двое парней считали, что ей следует о чем-то знать, сами бы и сказали сразу. Но они молчат.

И она будет молчать. Придет время – ей все скажут. Плохо только, что Лешка станет волноваться, она ведь позвонила ему перед уходом от родителей, сказала, что выезжает. Впрочем, он вряд ли будет следить за временем, уткнется в работу и обо всем забудет. С годами его природная рассеянность и привычка полностью погружаться в то, чем он занимается, стали намного сильнее, чем были лет тридцать назад.

Можно было бы, конечно, спросить, надолго ли ее увозят и нельзя ли воспользоваться телефоном, но язык отчего-то стал тяжелым и неповоротливым, губы отчаянно не хотели размыкаться, а тревожная кнопка в голове настойчиво сигналила: «Молчи! Не произноси ни слова!» Своему внутреннему голосу Настя Каменская никогда особо не доверяла, ибо полагала, что интуиция и чутье у нее полностью отсутствуют. Но сегодня решила прислушаться. Хотя бы ради разнообразия.

⁂

– Спрашиваю еще раз: гражданка Каменская, в каких отношениях вы состояли с потерпевшим Кисловым Андреем Вячеславовичем?

Настя набрала в грудь побольше воздуха. Это длилось уже битых два часа. Нужно отвечать коротко и строго по делу, ни одного лишнего слова, ни одного эмоционально окрашенного возгласа или выразительного жеста. Не размыкать рук, сцепленных в замок, не возводить глаза к потолку, не вздыхать. «Я – автомат, я – компьютер на двух ногах, я ничего не чувствую, я только реагирую на запрос», – твердила она себе.

– Я не состояла с Андреем Вячеславовичем Кисловым в каких бы то ни было отношениях. Мы были едва знакомы и встречались только один раз.

Значит, вот почему он не позвонил ни вчера, ни сегодня. Когда Настя накануне стояла под дверью его квартиры и настойчиво нажимала на кнопку звонка, он был уже мертв. Выходит, он действительно кого-то боялся, и не без оснований. Этот таинственный «кто-то» его все-таки нашел.

– С какой целью вы познакомились с потерпевшим Кисловым?

Следователь пошел по третьему кругу. Или по четвертому? Настя сбилась со счета. Все эти вопросы он уже неоднократно задавал, Настя добросовестно и четко отвечала на них, но ответы ему отчего-то не нравились. Впрочем, какое там «отчего-то»! Совершенно понятно, отчего. Этому молодому следователю с ранней плешью и слишком яркими для мужчины губами очень хотелось обвинить в убийстве именно ее, Анастасию Павловну Каменскую, полковника милиции в отставке. Камеры наружного наблюдения зафиксировали с точностью до секунды, как она входила в подъезд, и как выходила из него, и как обессиленно сидела на низкой оградке с искаженным лицом и в расстегнутом пуховике. И все это происходило именно в то время, когда, по предварительному заключению судебного медика, наступила смерть Андрея Кислова. Доставленная в отдел полиции гражданка Каменская не отрицает, что была знакома с убитым, и признает, что приходила к нему в день убийства и в интересующий следствие промежуток времени. Гражданка Каменская не отрицает, что накануне убийства посещала кафе неподалеку от дома потерпевшего, провела там вместе с Кисловым около тридцати минут, после чего внезапно прервала разговор и покинула заведение, из чего можно сделать вполне очевидный вывод, что между нею и потерпевшим возник конфликт, который и стал причиной последующего убийства. Более того, она и Кислов могли попасть на камеры и в те минуты, когда стояли возле его дома и разговаривали до того, как отправиться в кафе. Камеры, конечно, полное барахло, разрешение низкое, но вдруг даже на них можно увидеть, как она пускает слезу и упрашивает его, губы дрожат, выражение лица умоляющее, а Кислов явно отказывает. Иными словами, конфликт уже назревает, а в кафе достигает кульминации. Многовато работы проделано за столь короткий промежуток времени, и про кафе успели выяснить, и даже догадались посмотреть съемку не только за утро дня убийства, но и за предыдущий день. Или все-таки не догадались?

Что ж, в чем-то этого плешивого следователя можно понять, факты складываются в ясную картинку, которую так не хочется разрушать. Раскрыть убийство в течение первых полутора суток – это практически по горячим следам. За такое раскрытие и поощрение дают, и премии выписывают и операм, и следствию. Можно даже поаплодировать нынешней полиции и следственному комитету: за такое короткое время успели не только записи с камер отсмотреть, но и проверить всех, кто на эти камеры попал, выделить Каменскую, выяснить, что за день до этого она ходила с Кисловым в кафе, провела там полчаса и ушла, а Кислов остался. Может, пора ей подправить свое негативное отношение к сотрудникам полиции, изменить мнение о том, что они разучились работать? А возможно, что и Володя Шилов подсказал, он же видел ее и когда она входила в дом, и когда сидела возле подъезда, он знал, что Настя вышла на пятом этаже, то есть как раз там, где находится квартира убитого, и земля шиловская, поэтому насчет убийства он, безусловно, в курсе, так отчего ж не поделиться с товарищами информацией.