Мы с Морти предупреждали её, что это опасно, мы запирали её в собственных покоях, но тщетно. И пять лет назад светлые поймали её. Наши шпионы, конечно, узнали об этом, но возможность сообщить мне выдалась не сразу. А когда выдалась, было поздно. — Капельки слюны брызгали мне на щёки. — Она была очень храброй девочкой, наша маленькая Лита. Она так и не созналась, что принадлежит к королевской семье. Не хотела, чтобы с её помощью как-то надавили на нас с Морти. О ней сообщили светлым владыкам, и Повелитель эльфов захотел лично её допросить. Спрашивал о расположении наших туннелей, спрашивал, как преодолеть наши ловушки. Остались ли у дроу ещё маги. Кто сейчас ими правит. Слабые места того, кто правит. Но Лита не созналась ни в чём. Даже когда ей ломали кости. Даже когда кожу жгли раскалённым железом. И когда Повелитель понял, что от неё ничего не добиться, Литу отдали стражникам. Людям. Эльфы же не опускаются до того, чтобы марать руки о дроу, — взгляд тёмных, страшных, узких зрачков принца впивался в мои глаза. — Ты знаешь, сколько раз они насиловали её, прежде чем бросить умирать в темнице от голода, жажды и потери крови? Четырнадцатилетнюю девочку, мою сестру?..

— Алья, — мягко произнёс Лод, — эта девочка тут ни при чём.

Принц, опомнившись, разжал пальцы, позволив мне отпрянуть.

И тихо сказал, улыбнувшись:

— Вот они, твои светлые, девчонка. Люди. Эльфы. Полукровки, их дети. Убийцы моего отца, убийцы моей сестры. Благородные народы. Нравятся?

Наверное, никогда в жизни я не видела столь горькой улыбки. Это неправильно. Улыбки не должны быть горькими. Улыбки не должны быть печальными.

Я мотнула головой. Нет, не нравятся. Такие — не нравятся.

Но ведь дроу и сами…

— Ты можешь сказать, что это война. Что они пытают и убивают нас, а мы пытаем и убиваем их. И будешь права. — Принц развернулся на каблуках, и волосы взметнулись за ним серебряным крылом. — Но мы никогда не трогали детей.

Толчком распахнул дверь и вышел из комнаты.

— Я приходил поговорить, Лод, но, смотрю, ты немного занят, — бросил принц через плечо. — Жду в своих покоях, как освободишься.

Мы с Морти и Лодом молча наблюдали, как он шествует мимо светящихся цветов.

Потом принцесса коротко поцеловала колдуна в губы и побежала следом.

— Что ж, поговорили, — заключил Лод на русском, поворачиваясь ко мне. — Так зачем ты пошла в библиотеку?

— Я…

— Искала подтверждение моих слов, верно?

Резко отвернувшись, колдун перешагнул порог спальни.

Я следила, как он идёт вдоль книжных шкафов, выискивая что-то.

— Это правда? Что вы не трогали детей?

— Если они забредали в горы и видели то, чего им видеть не полагалось, их приводили ко мне. Я усыплял их, стирал память о последних сутках и оставлял рядом с городом, откуда они пришли. — Наконец обнаружив то, что искал, колдун вытащил с полки объёмистый том. — Так поступали все придворные маги, что служили дроу до меня.

— Тогда почему вы с попаданцами были так жестоки?

— Одно дело — случайно увидеть отряд наших разведчиков. Другое — преодолеть все ловушки в туннелях и нагло заявиться в наш город. Нам же и в голову не могло прийти, что вы действительно сваливаетесь в дыры между мирами. К тому же наличие у человека дара сильно осложняет вмешательство в его память. — Вернувшись в спальню, Лод протянул книгу мне. — Сорок третья страница.

Я провела ладонью по гладкой кожаной обложке:

— И вы только детей жалели? Могли бы всех так спасать.

— Не только. Так обычно поступали со всеми, кто не пытался шпионить. Но после смерти Литы у Альи возник пунктик насчёт юных симпатичных девушек, — голос Лода сделался глухим. — Страница сорок три.

Я вздрогнула. Медленно открыла книгу. Пролистала шершавые пергаментные листы.

Взглянула на ровные чернильные строчки.

«…соединив заклинание Врат и Защитного Круга, вывел новую формулу. Теперь сквозь ворота смогут пройти лишь те, кого пригласил наложивший заклятие (или хозяин дома). Более того, и выйти они смогут лишь после того, как получат от хозяина или мага разрешение на выход. Случайно пригласить или отпустить невозможно, требуется точная словесная формулировка. Единожды получив разрешение и приглашение, можно входить неограниченное количество раз. Но маг может менять словесные формулировки по своему желанию, и после изменения старое приглашение потеряет силу. Заклятие и рунная формула…»

— Про кольца ты и так знаешь. Судя по книге, которую брала ночью. — Лод следил за тем, как я читаю. — Убедилась?

Я молча захлопнула книгу.

Убедилась.

Вот и всё. Колдун говорил правду. Предложенный им план — единственно верный.

И я не имею ни малейшего понятия, как осуществить его до завтрашнего утра.

— То, что принц делает с пленными девушками, — вдруг вырвалось у меня, — что он собирается сделать с Кристой… это месть за сестру?

— И не только за неё. — Лод взял книгу из моих рук.

— Но их унижение не вернёт ему ни сестру, ни отца.

— Думаешь, я не говорил ему этого? — Колдун кинул толстый том на кровать, рядом со мной. — Нет, он не надеется их вернуть. Ни сестру, ни отца, ни мать, которая за год угасла от горя, потеряв своего Повелителя. Но сердце и душу Альи снедает боль. Боль не только потери, но и унижения, которому подвергается его народ. На пленницах он отыгрывается за всех ненавистных светлых — и только тогда боль ненадолго отпускает его, позволяя обрести покой.

— Ясно. — Я смотрела на свои пальцы, сжимавшие складки юбки. — И что потом с ними происходит? С девушками? После того как принц наиграется?

— Он отдаёт их другим. Таким, как Артэйз. Тем, чью душу тоже грызут демоны. А после их игр… — Лод прикрыл глаза. — Иногда они умирают прямо у них, иногда попадают ко мне, но милосерднее заставить их уснуть навеки, чем лечить. Можно излечить тело, но не искалеченную душу.

— Даже потерей памяти?

— А толку? Мне не разрешают возвращать их домой. Не разрешают держать при себе. И игры дроу будут повторяться, пока несчастные не умрут. Я умолял Алью не уподобляться врагам, умолял во имя нашей дружбы, но отношение к пленным — единственное, в чём он абсолютно непреклонен.

Я медленно подняла голову:

— А теперь скажите честно… что сделает принц, узнав, что к нему в руки попала невестка того, кто обрёк его сестру на мучительную смерть?

Лод встретил мой взгляд, не моргая.

И я увидела ответ в его глазах.

Конечно же, он знал, что Алья сделает с той, кто более других причастна к его боли. Потому и молчит о личности Кристы. Не забавы ради, просто иначе Алья забрал бы её немедленно.

Если попытаемся сбежать и провалимся, а мы обязательно провалимся — погибнем обе. Если не попытаемся — наивное доверие в глазах Кристы до конца жизни будет главной темой моих кошмаров. Ведь её ждёт судьба даже хуже той, что дроу уготовили просто девушкам-полукровкам.