Маркел молчал. Потом сказал:

– Ну ладно. Это мне ещё надо обдумать. И мы ещё поговорим об этом. Вечером, со всеми! А пока я хотел бы в баньку. Я в баньке с Устюга не был!

Баньку протопили славно. Маркел от души попарился, достал из узла чистое нательное бельё, переоделся, поднялся наверх, выпил шкалик и лёг соснуть ненадолго.

Но получилось до самого вечера. Когда Маркел проснулся, солнце уже катилось вниз. Маркел кликнул Ивана, спросил, где есаул, Иван ответил, что скоро придёт. Маркел ещё немного полежал, подумал. Получалось, что Шуянин гнул неправду, но несильно. Эх, в сердцах думал Маркел, сейчас поставить бы его к кресту, и его казаков вместе с ним, но казаки к кресту и так не ходят, а здесь, в такой глуши, не пойдут и подавно. И Маркел насупился.

Пришёл Шуянин, сказал с лёгким паром. Маркел его поблагодарил. Шуянин сказал, что стол уже почти готов, но всех казаков не поместит.

– Но, – тут же прибавил он, – кто Ермака видал, те все придут.

Ага, чтобы было больше крику, подумал Маркел, а вслух опять поблагодарил, конечно. После они ещё немного побеседовали о том да о сём, то есть о всяких мелочах, после чего за стеной зашумели, затопали, а потом вошёл Иван и сказал, что все пришли.

Маркел и Шуянин перешли в соседнюю светлицу, в которой за накрытым столом уже сидели с полтора десятка казаков. Маркел их поприветствовал, они ответили. Шуянин, кивнув на Маркела, сказал, что это их товарищ с Волги. Маркел усмехнулся. Они сели, началось застолье. Говорили мало. Чуялось, что Шуянин их всех настращал, чтобы никто не брякнул чего лишнего. Но казаки мало-помалу выпили и начали пошумливать, а потом даже стали у Маркела спрашивать, что слышно нового про Волгу. Маркел поначалу отвечал уклончиво, что Волга как текла, так и течёт, куда ей деться…

И вдруг сказал, что много разного стали на Волге говорить про Ермака, что его будто убили с умыслом, а то и наоборот, что совсем не убили, а что Ермак ушёл к татарам и сейчас у Кучума сидит.

За столом сперва оторопели, а потом, когда опомнились, разом начали шуметь. Тогда было уже много выпито! Вот кое-кто и начал громко говорить, что всё это брехня и татарские выдумки, никто Ермака не предавал, но и никто его не спас, а он убит и утонул в Вагае!

– Убит или утонул? – тут же спросил Маркел.

Казаки сбились, притихли. Потом один из них сказал:

– Я видел, что он утонул.

– И я! – сказал второй казак.

– И я! И я! – сказали ещё двое.

– Как утонул? – спросил Маркел.

– Как люди тонут, так и утонул! – сказал первый из них.

Второй сказал:

– Он поскользнулся. Там берег сколький, камни. Струг уже отчалил. И темно же было!

Маркел усмехнулся и спросил:

– А как ты тогда рассмотрел, если было темно? Может, это не Ермак был!

– Так я совсем близко стоял!

– А если близко, то почему тогда руку не подал?

– А я был уже на струге, а он в воде был! А струг понесло. Парус поставили – и понесло.

– Но если темно, тогда как… – начал было Маркел.

Как один вдруг подскочил и крикнул:

– Там же гроза была! Там молнии! Там как шарахнет! Как…

Но тут уже вскочил другой и перебил его – крикнул Маркелу:

– Так ты нам не веришь, что ли?! Мы что, по-твоему, его нарочно татарам отдали?! Или за деньги продали? За соболя?!

И он потянулся за саблей. Маркел быстро глянул на Шуянина. А тот молчал! И усмехался. А тот казак уже кричал:

– Кто ты такой?! Кто тебя сюда пустил?! Чего ты здесь вынюхиваешь, скотина?! Братцы, вали его!

И они все вскочили с лавок. Маркел тоже вскочил, отпрыгнул в угол, встал спиной к стене и вытряхнул из рукава кистень. И ничего не говорил! Они тоже молчали, ждали, что будет дальше.

Тогда Шуянин встал из-за стола, посмотрел на казаков, после обернулся на Маркела и сказал:

– Погорячились что-то вы, товарищи. Нехорошо это!

И сел. Казаки мало-помалу тоже начали садиться. Маркел убрал кистень в рукав и сел последним. Молчали. Потом один из казаков спросил:

– А у кого ты там, на Волге?

– У одного купчины я, – как бы нехотя ответил Маркел. – Купчина прослышал, что у вас товар недорогой, вот и послал меня проведать. И про товар проведать, и про то, что вы за люди. Люди же бывают и лихие! Про вас же тоже говорят, что вы атамана своего продали, и как тогда с такими иметь дело? А тут я и сам чуть жив остался. Пока что!

И хмыкнул. За столом тоже захмыкали. Маркел покосился на Шуянина. Тот усмехнулся. А потом велел налить. Все налили. И мало-помалу эта свара стала забываться, казаки стали рассказывать, как они здесь, в Сибири, живут, ясачат, никому не кланяются, а Маркел, как он на Волге у купчины прохлаждается, его амбары стережёт, его струги мимо лихих людей проводит, а когда и, если надо, не проводит. Говорили знатно!

Потом стали расходиться, потому что так велел Шуянин.

Когда все казаки разошлись, Шуянин спросил у Маркела, доволен ли он разговором. Маркел ответил, что доволен.

– И что, – спросил Шуянин, – теперь обратно поедешь, в Москву?

– Нет, – подумав, ответил Маркел. – Поеду на Атбаш и на тот остров.

– Зачем?

– Пропали две вещицы царские, – сказал Маркел. – Пансырь немецкий в пять колец и сабля турская, пансырь пятьдесят рублей и сабля семьдесят. Как раз как ваши соболя.

– И что?

– Как что! – сказал Маркел. – Сыскать надо пансырь и саблю, вот что. Вот туда и поеду.

– Да ты одумайся! – сказал Шуянин. – Это же убьют тебя пять раз, пока ты дотуда догребёшь!

– А что делать? – с усмешкой ответил Маркел. – Служба у нас такая.

Шуянин постоял, подумал и сказал:

– Ладно. Может, так оно и надо. И я тебе, может, пособлю. Тут один, тоже купчина, ко мне едет. Но не с нашей стороны. И он, может, возьмёт тебя в попутчики.

На этом их разговор закончился. Шуянин кликнул Ивана, Иван нашёл Маркелу угол, постелил. Место было укромное, тёплое, Маркел быстро пригрелся и заснул.

Назавтра Маркел проснулся поздно, когда все давно уже позавтракали. Опять пришлось искать Ивана, тот распорядился, и Маркел поел. А после вышел во двор. Там все были заняты своими делами. Маркел сел на крыльце и принялся ждать, что будет дальше.

А дальше ничего пока что не было. Шуянин раза три прошёл мимо него, ничего не говоря при этом. Потом опять прошёл, поднялся на воротную башню и долго смотрел по сторонам на реку. Потом вдруг замахал руками, быстро спустился вниз, начал что-то говорить казакам, а после опять пошёл к хоромам. И вот только на этот раз, проходя мимо, он остановился и сказал: