– У нас с одним моим товарищем общее дело, – ответил Маркел. – Первым поехал я. Если мой товарищ посчитает нужным, то он тоже может съездить и проверить то, что я ему скажу.

– Вот это самое неприятное в совместных сделках, – кивая головой, сказал бухарец. – Поэтому я всегда стараюсь проводить свои дела самостоятельно. Но есть и другие мнения, я знаю! И, кстати, а что у вас за товар?

– Об этом ещё рано говорить, – сказал Маркел.

– Это разумно, – снова закивал бухарец. И спросил: – А откуда ты знаешь казака Шуянина?

– Да я его и не знал до вчерашнего дня, мне его добрые люди присоветовали, – сказал Маркел.

– Гм! Добрые люди! – насмешливо повторил бухарец. – А я так думаю, что они совсем не добрые, или совсем несведущие, потому что иначе они бы посоветовали не связываться с этим человеком.

– Но ты же сам связался!

– Я разве связался? Нет! Я просто ехал мимо и остановился, потому что мне было так приказано.

– Удивительно! – сказал Маркел. – А вот меня никто не останавливал, когда я проплывал мимо них.

– Ха! – усмехнулся бухарец. – Ты одет, как они, и выговор у тебя такой же, как у них, зачем им тебя останавливать? Но когда плывёт кто-нибудь из наших, или из здешних татар, то люди казака Шуянина обязательно их останавливают и допрашивают, а то и отнимают часть товара. Но даже и это не так страшно, – продолжал бухарец, опять улыбаясь. – Многие занимаются подобным разбойным промыслом. Есть у нас в Бухаре такие люди, есть такие и здесь. Или были раньше, как всем известный казак Тимофеевич, и с этим нужно смириться, и люди смиряются. У каждого своё ремесло, одни наживают товары, другие их отнимают. А казак Шуянин хочет большего! – продолжал бухарец уже громким голосом. – Он хочет всех здесь покорить, подвести под свою руку, а самому стать здешним ханом! Даже казак Тимофеевич на это не замахивался, а отдавал здешнее ханство под управление вашего великого хана. А Шуянин сам задумал стать великим! Но кем тогда станет Кучум? А кем Сейдяк? А все их братья и дядья, и сыновья, и племянники? Нет! – засмеялся бухарец. – Этого никто не допустит! Шуянина убьют, и очень скоро. Не должен долго жить человек с такими мыслями. Вот если бы он просто собирал ясак и по умеренной цене продавал его добрым людям, тогда бы он жил долго и в должном достатке.

– Может, оно и так, – сказал Маркел. – Но я ни у кого ничего отнимать не собираюсь, а только хочу привезти нужный товар и получить за него прибыль, вот и всё. И я буду очень благодарен, если ты подскажешь, как попасть в Атбаш.

Бухарец улыбнулся. Маркел прибавил:

– Когда я буду этой осенью ехать туда с товарами и встречу тебя, то обязательно сделаю так, чтобы ты обрадовался нашей встрече.

Бухарец снова улыбнулся, провёл ладонями по лицу и заговорил:

– На самом деле это очень просто. Вначале надо от Кашлыка два дня плыть вверх по Иртышу, а потом повернуть направо, на реку Вагай, и плыть по ней ещё три дня, и это опять вверх по течению. Никаких селений ты там за это время не увидишь. Зато потом, как только лес по обоим берегам кончится и начнётся поле, то опять на правом берегу ты увидишь пристань и лодки, а выше по берегу – несколько хижин, так называемых полуземлянок. Вот это и будет то, что ты ищешь – урочище Атбаш, или «Лошадиная голова», если говорить повашему. Сейчас там будет пусто, ты только увидишь большую вытоптанную поляну и, может, ещё какие-нибудь остатки загонов, в которых в прошлом году стояли наши верблюды, а теперь там только кое-где торчат из земли жерди… И посреди поляны стоит одна высокая, толстая жердь, а на неё насажен лошадиный череп. Место же там нехорошее, дикое, там кони дохнут, вот почему оно так называется и вот почему там выставлен тот череп. Поэтому никто там не селится и не живёт. Там только сидит сторож, очень старый человек, и вот у него ты можешь спросить, что ему известно о том, кто в этом году собирается приехать туда из наших мест. И он, возможно, тебе кое-что расскажет, если, конечно, ты сможешь его заинтересовать. И вот ещё совет: много ему не предлагай, потому что если предложишь много, то он подумает, что тебе это очень нужно, и сразу начнёт привередничать. Говорят, примерно так в прошлом году ошибся казак Тимофеевич, когда пришёл туда и начал расспрашивать…

Тут бухарец вдруг замолчал, улыбнулся и спросил:

– Ты же, я думаю, знаешь, что после этого там произошло?

Маркел насторожился, но ответил:

– Да, знаю.

– Что знаешь?

– Знаю, что старик сказал Ермаку Тимофеевичу, будто бухарские купцы придут завтра, и у них будет много товаров, их надо обязательно подождать, и Ермак Тимофеевич остался ждать. А ночью, на его войско напали татары, Ермак Тимофеевич прыгнул с берега в лодку, оступился и упал в воду, и утонул.

– Нет, – сказал, улыбаясь, бухарец. – Это было не так. Казаки побежали к лодкам, а Тимофеевич и несколько таких же храбрецов, как он, их прикрывали. Тимофеевич очень достойно бился. Но Кутугай оказался удачливей – и заколол Тимофеевича ударом копья снизу в горло под подбородок.

Маркел осторожно спросил:

– Кто тебе такое рассказал?

– Кутугай, татарский богатырь, главный сборщик ханского ясака.

– А он разве правду сказал?

– А зачем ему лгать? За двадцать лет своей службы у хана даруга Кутугай убил столько ханских врагов, что ему уже не нужно выхваляться. Хотя казак Тимофеевич – это был очень сильный противник, и Кутугай говорил, что если бы не заговорённое копьё, то он бы не смог его одолеть. На Тимофеевиче же был надет заговорённый пансырь, а в руке у него была заговорённая сабля. Но копьё длинней сабли, вот Кутугай и победил!

Маркел долго молчал, потом спросил:

– А где сейчас эти сабля и пансырь?

Бухарец тихо засмеялся и сказал:

– Ты смешной человек. Может, тебе ещё сказать, где спрятан ключ от ханского гарема?

Маркел опустил глаза. А бухарец вновь начал читать свою дорожную книжицу.

Больше они в тот день ни о чём существенном не разговаривали. Вечером они пристали к берегу, слуги бухарца развели костёр и приготовили ужин. На ужин была каша из сарацинского пшена с копчёным мясом и настой из трав в белых чашках без ручек. Потом бухарец ушёл отдыхать в расставленную для него палатку, а Маркел, вместе со слугами бухарца, остался у костра и спал очень плохо, потому что его и слуг бухарца тоже всю ночь грызла мошкара.

И ещё всё время думалось о Кутугае. Вот кого бы допросить, думал Маркел, вот кто сказал бы и про саблю, и про пансырь! Если, конечно, это он убил. И почему, если убил, все говорят, что Ермак утонул? Почему никто, кроме бухарца, про Кутугая не рассказывал? Или бухарец нарочно так сказал, чтобы запутать? А если захотел запутать, то, значит, знает, кого путает, а если знает, то… Ну и так далее. Много о чём Маркел успел тогда подумать и только под утро заснул.

На следующий день погода выдалась дрянная, ветреная, то и дело начинался дождь. Бухарец уже не доставал свою дорожную книжицу, теперь он просто сидел, закрыв глаза, время от времени проводил ладонями по лицу и едва слышно молился по-своему. Маркел не знал, чем себя занять…