поселившуюся в доме атмосферу тепла – невесомую и хрупкую, как ангельские крылья. Я ложусь спать в своей бывшей комнате. Половину ночи за мальчиком ухаживают свекры, а вторую половину я… Просто кладу Ваню под бок, как делала это в больнице, успокаиваю поглаживанием и тихой песенкой. Так мы и засыпаем – вместе…

Утром мне все же приходится заехать домой. Павел Иванович соглашается присмотреть за Ричардом еще денек. Привожу себя в порядок, наношу на измученное бессонными ночами лицо легкий макияж, выглаживаю волосы «утюжком», надеваю брючный костюм, осенний плащ и ботильоны на каблуках. Признаться честно, я скучала по работе! От предвкушения скорой встречи с коллегами и пациентами приятно щемит в груди, а руки подрагивают от желания кого-то зашить! Ну… или порезать. Коллеги встречают меня радостными возгласами. Даже ординатор Ольга Юрьевна улыбается, завидев меня, и поздравляет с «крещением» – не каждый день удается поработать чьей-то няней!

– Садись, Сонечка! – хлопочет Марина Артемовна, накрывая на стол. Чашки, чай и кофе, мои любимые «чернослив в шоколаде», пралине и свежие булки из ближайшей кондитерской. Так и потолстеть недолго!

– Как обстановка в отделении? – включаю строгую врачиху. Как ни странно, коллеги спокойно восприняли новость о моем назначении на должность заведующей.

– Плановая через час. Поэтому ешь скорее, – тараторит Марина, отпивая горячий кофе из чашки. – Как Ваня? Что ты решила с ним? Свекры что обо всем этом думают?

– Ну не мучай ты меня, Марин, – вздыхаю, поглядывая на коллег – не хочу обсуждать свою личную жизнь при всех. – Не знаю еще. Попробую найти лазейку в законе и помочь свекрам оформить опеку. Можно папе Паше паспорт липовый сделать с датой рождения на десять лет позже!

– С ума сошла, Тарасевич? Еще не хватает закон нарушать! Эта мегера, что приходила сюда со следователем, явно намерена пристроить мальчика в хорошие руки. Как пить дать! За таких детей дают хорошие деньги, они ведь…

– Фу, Марин! Даже слушать не хочу.

Дверь ординаторской шумно распахивается, а на пороге застывает медсестра Зина. Ее взгляд изображает озабоченность, в движениях сквозят усталость и нетерпение.

– Как хорошо, что вы здесь, Сонечка Васильевна, – всплескивает она руками. – И вы, Мариночка Артёмовна! Экстренная пациентка у нас – нападение в подворотне. Побои, переломы ключицы, правой локтевой кости, ушибы. Сотрясение мозга, ДВС-синдром, этот еще… как его… Скорая только уехала. Поднимать ее с приемного?

– Давай карту, Зин. Сама посмотрю, – поднимаюсь с места, мгновенно включаясь в работу. – Я ее беру. Сама прооперирую. Ординаторов надо учить? – перевожу взгляд на Марину.

– Да, Олю возьми и Диму, он наш новенький.

В сердце странно щемит… Волнение или предчувствие чего-то плохого – неотвратимого и ужасного. Выуживаю из кармана халата телефон и звоню папе Паше. Я беспокоюсь за них – близких мне, не побоюсь этого слова, родителей. Папуля успокаивает мои волнения, рассказывая о недавней прогулке с Ваней и проделках Ричарда. Нехотя обрываю вызов и поднимаюсь в операционную…

Давно у меня не было столь тяжелого пациента… Да и побоев таких я давно не видела – оскольчатые переломы костей, ушибы, кровоизлияния, разрывы связок и мышц. Сложилось впечатление, что на пострадавшую напал маньяк – очень уж изобретательно он ее бил. Операция длилась бесконечно… У пациентки случилась остановка сердца и не прекращалось кровотечение. В команде с реаниматологами мы буквально вытащили ее с того света…

– Давление девяносто на шестьдесят, пульс аритмичный слабый, девяносто семь ударов в минуту. Состояние стабильное, – наконец, произносит реаниматолог, устало вытирая испарину со лба. – Думал, все… Молодая ведь еще девка… Слава богу, вытащили. Забираю ее под свое наблюдение, Сонь. Глаз не спущу.

– Тьфу-тьфу, Перт Семёнович, – шепчу я, боясь спугнуть хрупкую жизнь. Я, как никто знаю ее цену и скоротечность. Мне бы с такими знаниями хвататься за любую возможность, дарящую мне счастье. И… Плевать на мораль и совесть, на всех… Но, нет… Почему-то не получается у меня жить счастливо. Дарить счастье другим – да, а себе нет… – Ольга Юрьевна навестит пациентку через час. И Дмитрий тоже. Сегодня они многое увидели. Да, ребята?

Те лишь испуганно кивают… Я снимаю промокшую от пота пижаму и облачаюсь в сухой, пахнущий специфическим запахом сухожарового шкафа костюм. Умываю лицо, расчесываю разметавшиеся под медицинской шапочкой волосы и… тянусь за телефоном, вспоминая про Павла Ивановича. Как они там, справляются? На экране мигает оповещение о семи неотвеченных входящих вызовах… Дрожащими от волнения пальцами набираю номер, тотчас заслышав хриплый от ужаса голос свекра:

– Соня, они десять минут назад приехали. Они… забирают мальчика, забирают нашего Ванечку в дом малютки. Гале я уже «скорую» вызвал. Сонька, что делать-то?

– Я сейчас приеду, пап. Держитесь, – почти рычу от бешенства я.

Глава 37

Софья.

– Сонь, это не может продолжаться вечно! – бурчит Марина, пока я спешно переодеваюсь за ширмой. Собираю волосы в хвост, дергаю молнию брюк и сую ноги в ботильоны… Вот тебе и первый рабочий день после больничного…

– То есть ты считаешь, близкие люди так не поступают? Не должны поступать? По-твоему, каждый из нас обязан разбираться со своими проблемами в одиночку? Извини, Марин, но… Для меня такие отношения – видимость семьи.

– Сонь, ты не должна по каждому их звонку сбегать с работы. Хорошо, что я здесь, а ведь…

– Они пожилые люди, много раз выручавшие меня в трудную минуту. У них никого нет, кроме меня… Все, Марин, я побежала. Думай что хочешь, – фыркаю, выбегая из ординаторской. Не хочу ни перед кем оправдываться и объяснять свои «порывистые и необдуманные» решения.

Такси приезжает быстро. Прыгаю на заднее сидение и торопливо вынимаю из сумочки телефон. Слушаю длинные гудки в динамике, отгоняя назойливые страшные картинки, вертящиеся перед глазами как стая черных мушек: чужие руки пытаются достать Ваню из кроватки, папа Паша отталкивает незваных гостей, его толкают в ответ… Этот «кто-то» злобно смеется, забирает мальчика и… просто перешагивает через лежащего, корчащегося от бессилия старика…

– Папуль, я еду! Держитесь! – кричу в трубку, как только Павел Иванович отвечает.

– Ждем, Сонечка. Я двери изнутри запер, чтобы они… Чтобы…

– Я сейчас позвоню ему, пап. Позвоню Барсову, – произношу, удивляясь внезапным порывистым словам… Я точно только что это произнесла?

На перекрестке улиц Мира и Ленина затор. Издали замечаю клубящийся над перевернутым автомобилем дым, мелькающую между машинами желтую «газель» реанимации… Воздух вибрирует от запахов пыли и гари, звуков сирены и голосов…

– Я очень спешу, – взмаливаюсь, ища взгляда водителя такси в зеркале заднего вида. – Пожалуйста, развернитесь. Мне… Это вопрос жизни и смерти.

– Хорошо, –