– Тогда зачем ты нам нужен? – откинувшись на спинку кресла, внезапно спросил Богут.

– В каком… в каком смысле? – шумно сглотнув, уточнил Грин.

Он нервно заерзал на стуле.

– Выйди, – велел Глен, отыскав взглядом скучающего у стены рядового. – И дверь прикрой.

Тот подчинился, оставив Богута и пленного капрала наедине.

– Да в самом прямом, – пожал плечами ликвидатор. – Ты ж капрал, который ничего не знает. Какой нам прок на тебя еду да питье переводить? Только место занимаешь…

При виде пистолета, который Богут достал из верхнего ящика стола, Грин побледнел и невольно дернулся назад. Стул от таких резких телодвижений не устоял и рухнул на спинку, и пленный капрал распластался по полу с торчащими кверху ногами. Из этого положения он отчаянно замахал руками и воскликнул:

– Не делайте этого, умоляю!

– А что я, по-твоему, собираюсь сделать? – притворно удивился Богут и с нарочито невинным выражением лица почесал стволом пистолета правый висок.

– Вы… вы ведь собираетесь меня застрелить?

– Ты чертовски догадлив. Для капрала, – сказал Глен и направил пистолет на до смерти перепуганного пленника. – Жаль, что выше уже не прыгнешь.

– Стойте! – взвизгнул тот, ошалело глядя на оружие в руках ликвидатора. – Я могу… могу вам кое-что рассказать! Нечто важное!

– Например? – Богут с явной неохотой опустил пистолет, направив ствол в пол.

– Это… Это только между нами, сэр! Если они, там, в камерах, узнают, что я проболтался, мне крышка!

– Давай уже, выкладывай! – нетерпеливо воскликнул Глен.

– Ну… Вы же еще не беседовали с Адамом Портером из шестой, так ведь? – осторожно уточнил капрал.

– Не твоего ума дела.

– Я это к чему? Адам Портер выдает себя за сержанта, но на деле он – майор, и настоящая его фамилия Хэнсон.

– Что-то как-то не верится, – покачал головой Богут.

Погибший «крот» Харрис, припомнил Глен, действительно упоминал о некоем майоре Адаме Хэнсоне. Но где гарантия, что Грин не врет?

– Но почему… почему вы так думаете? Вы же даже с ним не общались еще!

– Я просто тебе не верю. Может, ты просто прикрываешь собственную задницу?

– Но… зачем тогда все это? – воскликнул Грин. Судя по тону, он был напуган и взбешен одновременно. – Зачем вы задавали свои вопросы, если все равно мне не верите?!

– Иногда манера ответа говорит куда больше, чем сам ответ, – пожал плечами Богут.

Он обошел стол и навис над распластанным по полу заключенным. Грин смотрел в бесстрастное лицо ликвидатора широко раскрытыми глазами; он даже моргнуть боялся.

– Мне нужна правда, – произнес Богут тихо, но твердо.

Пистолет снова смотрел рядовому в лицо.

– Я сказал все, что знаю, – выдавил Грин и все-таки зажмурился, ожидая, что вот-вот грянет выстрел.

Однако, к удивлению капрала, не грянул. Время стало густым, словно отменный мед. Грин успел мысленно попрощаться со всеми, кого знал, да что там – со всем этим миром, но мир, судя по всему, не спешил прощаться с ним.

Когда заключенный осмелился приоткрыть один глаз, Богута рядом с ним уже не было. Опешив от такого неожиданного исчезновения, Грин оторвал затылок от пола и обескураженно уставился на своего несостоявшегося палача, который снова с равнодушным видом восседал за столом и смотрел в лежащий перед ним журнал. Поймав на себе взгляд Джеральда, ликвидатор оторвался от чтения и сказал с ленцой:

– Вставай.

– Так вы… вы не будете меня убивать? – осторожно уточнил Грин, прежде чем предпринять хоть что-то. Он до сих пор боялся, что этот психопат за столом снова достанет ствол и все-таки довершит начатое.

– Если ты не оставишь расписку о том, что сам попросил меня об этом, то – нет, не буду, – покачал головой Богут. – У меня нет полномочий казнить и миловать. Я ведь дознаватель, а не палач.

– Но… черт, вы меня так… Так же нельзя обращаться с заключенными! – возмутился Грин. Он резко сел и одарил собеседника ненавистным взглядом исподлобья.

На Богута, однако, это не произвело ровным счетом никакого впечатления – что он и подчеркнул демонстративным зевком.

– Вставай уже. Мое время не безгранично. И подними стул.

Сказав это, ликвидатор обратился к двери и зычно воскликнул:

– Рядовой!

– Сэр? – Дверь распахнулась, и внутрь споро забежал солдат. Зрелище встающего с пола арестанта немного удивило его, но он быстро напустил на себя безразличный вид и выжидающе уставился на Богута.

– Уведи его обратно в камеру, – велел ликвидатор.

– Да, сэр, – кивнул солдат и рявкнул:

– Руки за спину, заключенный! И без глупостей!

– Прислушайтесь к моим словам, сэр, – тихо сказал Грин, пока рядовой защелкивал на его запястьях браслеты. – Шестая камера. Адам Портер.

– Уводи его уже! – раздраженно воскликнул Богут.

– Ну, пошел! – прикрикнул солдат, выталкивая заключенного из кабинета.

Оставшись в одиночестве, ликвидатор уставился в журнал. Постукивая авторучкой по столешнице, он смотрел на одну-единственную строку. Потом, наконец решившись, Богут поставил напротив имени «Джеральд Грин» жирную галку.

– Сэр, тут привели какого-то русского, – сказал рядовой, заглядывая внутрь. – Не хотите ли взглянуть?

– Ведите, – со вздохом согласился Богут.

Рядовой кивнул и прикрыл дверь, а ликвидатор, закусив нижнюю губу, подчеркнул «Адама Портера» двумя линиями и откинулся на спинку кресла с таким видом, будто только что закатил на Эверест огромный, весом с тонну, валун.

Ему не доставляло никакого удовольствия проводить все эти изнурительные допросы. За годы службы психика Богута, конечно, уже неплохо приспособилась к подобным испытаниям, но преклонные лета давали о себе знать. И если раньше Глен видел перед собой только закованного в наручники врага, из которого надо выбить нужную тебе информацию, то теперь он смотрел на молодых парней, относящихся к службе, как к работе. Большинство исправно выполняли приказы, поскольку этого требовал их контракт, но не готовы были умереть за своих сослуживцев, за командира, за идею, в конце концов. И, по иронии судьбы, именно из-за этого «делового» отношения пленников не получалось ненавидеть. Ты ведь не станешь мстить палачу, который казнил твоего брата, ведь палач лишь приводит приговор в действие. Это – его работа.

В этом, пожалуй, и заключалось принципиальное различие между армиями Синдиката и Легиона: истинные единомышленники Эдварда не готовы были проливать за нее кровь, в отличие от преданных бойцов Тейлора. Единомышленники Эдварда умножали капиталы и торговали на бирже, сидя в уютных офисах на Уолл-стрит. И в этих махинациях им не было равных. Но ни один из «белых воротничков», кого защищал мистер Уоррен, никогда бы не заслонил его собой от пули. Ни один. Богут был в этом больше чем уверен. А эти парни, которые воюют в Кувейте… Всего лишь пешки, на которых Эдварду, по больше части, плевать – как, впрочем, и им на него.