Видимо, я просто слишком люблю сестру и логично считаю себя виновным в том, что ее жизнь теперь в опасности.

– Так, ты, – завидев меня, солдат поднял левую руку, – притормози-ка.

В этот момент сработало шестое чувство, не раз выручавшее меня из прежних передряг.

Я сделал робкий шаг вперед и, скривившись, рухнул на пол. Марина, идущая следом, чудом успела остановиться, иначе просто споткнулась бы и свалилась на меня сверху.

– В чем дело? – вопросил солдат, невольно хватаясь за автомат.

– Нога… – морщась и держась за левую лодыжку, простонал я.

– Вы что, не видите, что ему плохо?! – воскликнула Марина, гневно сдвинув брови к переносице. – Позовите врача!

– Не надо… – пробормотал я. – Я дойду… сам… Только покажите, куда?..

– Мне надо… Вы должны задержаться для досмотра… – неуверенно промямлил сержант.

– Какой, к черту, досмотр? – разозлилась девушка. – У человека что-то с ногой, ему к врачу надо срочно, он от самого Эль-Бургана мучался!

К нам подошли двое молодых кувейтцев и без лишних слов помогли мне и Марине подняться.

– Идти сможешь? – спросил один из них, со смешными «подростковыми» усиками над верхней губой, обращаясь к моей чудесной спутнице.

– Да. Лучше ему помогите.

Солдат растерянно наблюдал за тем, как кувейтцы помогают мне спуститься на землю.

– Но вы же… Вы из Эль-Бургана? – растерянно пробормотал рядовой.

– Послушай, – сказал я, понизив голос, – в том сумасшествии погибли мои жена и дочь, а теперь мне, возможно, оттяпают и ногу. По-твоему, я мало страдал?

Солдат испуганно посмотрел на мою левую ногу, а потом махнул рукой:

– Черт с тобой. Иди. Врач вон там. – Он махнул рукой вправо. – В здании местной аптеки.

– Спасибо, – сердечно поблагодарил я солдата и, отыскав взглядом Марину, одними губами сказал:

– Я тебя найду.

Она отрывисто кивнула и спешно отвернулась. В мимолетном взгляде девушки мне почудился страх: она явно не понимала, что за игру я затеял, и это конечно же ее пугало. К сожалению, даже приоткрыть завесу тайны я не мог, хотя, честно сказать, всерьез подумывал об этом – очень уж нравилась мне моя соотечественница, которая по странному стечению обстоятельств повстречалась мне в далеком Кувейте.

Арабы потащили меня в указанном направлении, я старательно корчился и старался не поднимать головы, чтобы проходящие мимо солдаты и, тем паче, офицеры не смогли разглядеть мое лицо. Беженцы, завидев нашу процессию, из вежливости освобождали дорогу, но, судя по равнодушным взглядам на хромающего меня, на мое здоровье им было совершенно наплевать. Впрочем, я на сочувствие и не рассчитывал – мне бы досмотра с пристрастием избежать да найти способ выдернуть из плена треклятого капитана Грина. Надеюсь, на этом мои кувейтские приключения закончатся и Гопкинс оставит меня и сестру в покое.

Эх, мечты, мечты…

Интересно, как он поступит с Джулией, если я доблестно погибну, спасая проклятого офицера Синдиката? Узнает ли он вообще, что со мной сталось, или даже не станет узнавать – просто отправит кого-то из своих людей навестить мою сестру? Вероятно, в понимании подобных типов только успешное выполнение задания может принести заветное помилование. Смерть же равносильна предательству; не выполнил – получай по всей строгости за нерасторопность.

С того момента, как мне на ящик упало злополучное письмо с фотографиями Джулии, я ломал себе голову, пытаясь найти способ ее спасти и, тем самым, спрыгнуть с крючка, но единственным годным решением казалось убийство заказчика. Только его смерть могла гарантировать безопасность моей любимой сестрички. Даже если я выдумаю для нее новую жизнь – в другой стране, с поддельным паспортом и легендой, – она все равно останется в зоне риска.

Однако чтобы кого-то убить, ты должен знать его в лицо… или хотя бы имя. У меня же из зацепок был лишь связной в лице Жука, который, надо полагать, предпочел бы получить пулю, чем выдать, на кого работает. «Гарри Гопкинс» – это даже не ориентир, так, нелепое прозвище, этакая дань уважения пронырливому «серому кардиналу», бывшему советнику легендарного президента Рузвельта. Я проверял, людей с таким сочетанием имя-фамилия нет нигде в мире. Точка.

– Пришли, – сказал один из моих провожатых, тот самый, со смешными усиками, отвлекая меня от размышлений.

– Спасибо. – Я протянул ему руку, и он пожал ее с абсолютно непроницаемым выражением лица. Его спутник поступил точно так же.

– Зуб за зуб, – сказал Усач.

– Вы про тех, которые взорвали грузовик? – уточнил я.

Он кивнул.

– У меня не было выбора, – пожал плечами я. – Умирать как-то не хотелось.

– Мы не знаем, кто ты и от чего бежишь, – произнес Усач, – но ты явно не с теми американами и не с другими. Удачи тебе.

– И вам, – не придумав ничего лучше, ответил я.

Они развернулись и пошли обратно к стоянке грузовиков, где у них, видимо, остались какие-то незавершенные дела. Проводив их задумчивым взглядом, я прошел мимо здания аптеки и скрылся в подворотне. Покинув улицу, которая буквально кишмя кишела не в меру любопытными легионовцами, я вышел на другую, поспокойнее. Людей в форме здесь было куда меньше, и потому я немного расслабился. Теперь бы вызнать, где у них тюрьма, чтобы разведать, как обстоят дела в ней. В письме Жука, опять же, имелась некоторая информация о здешней «кутузке», ознакомившись с которой я понял, что халявы тут ждать вряд ли стоит. Боевые порядки Синдиката с их треклятыми «подрывниками» сюда еще не нагрянули, так что здания стояли целехонькие, многие были и вовсе совсем новые, отстроенные лет пять – десять назад, а может, и позже. Плюс ко всему усиленная охрана – ведь сторожат военнопленных – и система видеонаблюдения. Короче, полный букет.

Впрочем, Гарри Гопкинс не собирался оставлять меня с голыми руками. Возле здания здешней почты, которое находилось в нескольких десятках метров от тюрьмы, должны были соорудить тайник с заказанным оборудованием, оружием и дополнительными инструкциями. Я ожидал увидеть там пистолет, глушитель, фонарик, некое подобие карты, «глушилку», выводящую из строя любую электронику, и прибор ночного видения. Насчет последнего я долго думал, но потом рассудил, что, поскольку отключать свет в здании совершенно точно придется, мне надо знать, где находится рубильник, и иметь при себе что-то, что поможет ориентироваться в темноте (и желательно, чтобы этим «чем-то» был не только фонарик, на свет которого, будто мотыльки, слетятся тамошние надзиратели, но и нечто более «продвинутое»).

Наугад выбрав из толпы арабов одного, который курил, опершись плечом на стену двухэтажного дома, я подошел к нему и спросил:

– Не подскажешь, где тут находится почта?

– Почта? – Он наморщил лоб. – Да я сам не местный, но, знаете, кажется, это туда. – Араб указал в направлении, противоположном тому, где находилась стоянка грузовиков. – Вроде бы видел я там вывеску со словом «почта».