* * *

Заглянул в указанную медсестрой палату и увидел четыре койки по бокам вытянутого помещения. Две были не заняты. На одной спала какая-то женщина, а вот на другой, судя по всему, лежала бабушка моей дочери. Маленькая девочка сидела на коленях матери, а та разговаривала с больной. Они меня не видели, Алина была ко мне спиной. Я застыл в дверях и смотрел на них с шумно бьющимся сердцем.

В горле внезапно образовался плотный ком, мешающий говорить. Да и что сказать? Нам с Алиной предстоит серьезный разговор о прошлом и будущем, но пока лучше придерживаться прежнего формата отношений. Сейчас не время и не место выяснять отношения.

– Мужчина, вы выходите или входите? – грубовато обратились ко мне сзади.

Обернувшись, я увидел невысокую женщину с ведром и моющими средствами в руках, видимо санитарку. Пропустил ее в палату и зашел следом. Она принялась мыть раковину, а Алина обратила на меня внимание, ссадила дочь с колен и подошла ко мне.

– Что сказал врач? – обеспокоенно спросила. Она выглядела такой бледной, измученной и несчастной, словно сама уже заболела.

– Здравствуйте, – поздоровался я с матерью Алины, заметив, как пристально она на меня смотрит. А потом перевел взгляд на няню Максима. – Поехали домой. Ребенок устал, есть хочет наверняка… Там и поговорим.

– Здравствуйте, – ответила она, слабо шевеля губами, – спасибо вам…

– Мам, – подошла к женщине Алина и наклонилась, – мы Анюту повезем домой. Я потом приеду, вечером.

Они говорили дальше, а я взглянул на продолжающую сидеть на стуле девочку. С любопытством, присущим ребенку, она разглядывала палату и особенно капельницу, установленную ее бабушке.

Это моя дочь.

Моя маленькая дочь, о которой я ничего не знал. Которую от меня скрыли.

Почему? По какой причине Алина так поступила? Она что-то имела против меня? Так сильно обиделась?

Взыграла женская гордость?

Неужели она важнее благополучия ребенка?

Я делал всё для своего сына, старался, чтобы он ни в чем не нуждался, заботился о его развитии. Считал себя вполне приличным отцом. А мой второй ребенок рос практически за чертой бедности. И я никак не мог повлиять. Не должен был чувствовать вину, но, мать его, чувствовал.

Что я такого сделал, что меня лишили права отцовства? Чем так обидел Алину?

Почему она молчала? Почему?!

АЛИНА.

– Операция? – ахнула я, как только Саша рассказал мне о своем разговоре с врачом. – Как же так? – не понимала я. – Я и не думала, что всё настолько серьезно.

– Пойдемте, – позвал он меня и Аню, – мы поговорим уже в машине. Ребенок устал, да и вы тоже. Вам надо отдохнуть.

Подхватив Аню на руки, я пошла вниз по ступенькам, да так и вышла в бахилах на улицу, захваченная мыслями о маме. Столько всего нужно сделать, собрать ей сумку в больницу, успокоить Аню, накормить ее, уложить спать. Голова кругом шла, пока я машинально переставляла ноги.

– Алина, – посмотрел на меня со значением Саша и опустил взгляд на ноги.

– Ой, – заметила я неснятые бахилы и хотела наклониться вместе с дочерью на руках, но тут Баженов пришел на помощь и перехватил ее. Аня доверчиво пошла на руки к… своему отцу. Я нервно сглотнула комок в горле, глядя на них. Никогда не думала, что этот момент настанет. Малышка положила голову на плечо моему боссу и выглядела совершенно сонной. Того и гляди уснет на его руках.

Эта картина привела меня в чувство. Я быстро сняла бахилы, выкинула их в урну, а потом мы спустились по лестнице и пошли на парковку. Саша так и нес Аню на руках. Она не просилась ко мне. Он усадил ее на кресло Максима, установленное на заднем сиденье, пристегнул ремешками. Потом открыл мне дверь с пассажирской стороны, куда я юркнула, устало откидываясь на спинку кресла.

– Так что за операция? – стала я допытываться, стоило Баженову сесть за руль и завести автомобиль.

Он пересказал мне свой диалог с лечащим врачом, а я слушала и кивала, переваривая сказанное. Не покидало ощущение, что это я довела маму до такого состояния, и Баженов будто прочитал мои мысли.

– Алина, успокаивайтесь уже, маме вашей помогут, всё будет в порядке. Операцию ей проведут своевременно, потом пройдет реабилитация, подберут правильное лечение ее хронического заболевания. Просто вашей маме давно было пора заняться собой.

– Мы ходили к врачу, ей прописали таблетки, – доложила я, чтобы он не думал, будто мы с мамой не занимались этой проблемой. – Первые таблетки не подошли, а вторые… Я не знаю…

– Говорю, успокаивайтесь, – с нажимом повторил он, – лучше подумайте, какие вещи вы возьмете дома.

– Вещи? – уставилась я на него в непонимании.

– Да, вещи, – подтвердил он, – сейчас мы заедем к вам, вы соберете вещи для себя и дочери, также сумку для мамы, ее потом отвезет водитель. А вам нужно будет отдохнуть. Да, ситуация у нас критическая, но, как я уже и сказал, четвертого я выхожу на работу, а Натали сейчас везет Максима домой. Я надеюсь, вы сможете выполнять свои рабочие обязанности.

Меня словно под дых ударило. Работа. Максим. Я – няня сына Баженова.

– Так я продолжу на вас работать? – удивилась я. – И вы хотите, чтобы Аня переночевала у вас?

– Не переночевала, – возразил Баженов, – она будет жить с нами.

– Вы имеете в виду, на время лечения мамы? – уточнила я. – Как только она выйдет из больницы, будет снова сидеть с Аней.

– Не будет, – жестко заявил Баженов, заставив меня сжаться на кресле, – ваша мама будет проходить долгую реабилитацию, а потом направится в санаторий поправлять здоровье. Она не сможет приглядывать за ребенком. Вам придется приспособиться и присматривать за обоими детьми.

Я бросила взгляд через плечо, Аня спала и не слышала нас. Вот и настал момент откровенности, когда мы должны обсудить нашу непростую ситуацию. От нервов я вся извелась и только переплетала пальцы, пытаясь успокоиться.

– Это неудобно, – мямлила в ответ на слова Баженова.

– Неудобно спать на потолке, – грубовато осадил он меня. – Алина, будьте разумны. Дочь теперь на вас, да и мама больная. И вообще, кажется, нам пора поговорить.

На это я промолчала, согласием отвечая на его предложение.

Конечно пора. Он имеет право на любые вопросы.

– Я не буду вас сейчас спрашивать, почему вы скрыли дочь. Но сразу говорю, что мы сделаем тест ДНК и я буду участвовать в жизни Ани. Пока вы продолжите работать няней Максима. Мы не будем распространяться о том, что она предположительно моя дочь. Пока ничего не будем предпринимать. Но в дальнейшем, если мы решим расстаться – как работодатель и няня, я обеспечу вашу жизнь.

Я выслушала всё, что он сказал мне, и выдохнула с облегчением. Ничего пока не меняется. Мы продолжим жить, как жили. Но было кое-что, что меня весьма удивило.