– Арина, пойми, отправить меня в женскую консультацию – это так же нелепо, как тебе взять пива, воблы и пойти на стадион болеть за «Динамо»!

– Я, между прочим, болею за «Спартак», – надменно сказала она.

Соврала, конечно, на самом деле она даже не знала, сколько игроков входит в состав любой футбольной команды. Но зато подействовало! Валька вздохнул и развел руками, а это означало хоть неохотное, но все-таки согласие.

* * *

Когда Арька скрылась за массивными институтскими дверьми, Макс какое-то время смотрел ей вслед. При этом ни о чем особенном не думал – просто вспомнилось, что вот точно так же совсем недавно он доводил ее до железной оградки детского сада (тут Макс, конечно, дежурно удивился тому, как быстро летит время, и стандартно взгрустнул о том, что уже такой немолодой). Его несколько раз толкнули, два раза обстреляли глазками, однажды задели куполом зонта, и в конце концов он понял, что надо уходить.

Куда же? Ну конечно, идти выручать эту незнакомую Анну, черт бы ее побрал! Причем времени на это у него оставалось крайне мало, потому что Бардин намеревался сдержать слово и вернуться к институту к концу занятий. «С сегодняшнего дня и до черт знает какого мне не будет покоя», – обреченно подумал он.

Стоило только представить, что из-за всей этой истории, в которую ввязалась его дочь, однажды ночью он не услышит из своей комнаты, как Арька ворочается у себя в кровати и по детской привычке что-то бормочет во сне, уткнувшись курносым носом в угол между стеной и подушкой – и Максу становилось по-настоящему, действительно нехорошо.

Вчера вечером, когда она уже лежала в постели в своей комнате, ворочалась и вздыхала, он изучил телефонный справочник.

Концертное агентство «Русская тройка», которым руководил некий Александр Сарыгин, чей голый труп непонятным образом оказался в квартире скромной институтской преподавательницы («Что ж, будем условно считать, что эти двое действительно не были знакомы», – условно согласился Макс), оказалось довольно скромной конторой. Конечно, если судить по тому незначительному месту, которое было отведено его фирме в этом справочнике. «Вы хотите пригласить звезду на праздник или корпоративное мероприятие, организовать концерт или гастрольный тур своего любимого артиста в ваш город? Мы поможем воплотить ваши желания в жизнь!» – гласила весьма пафосная реклама, набранная весьма скромным шрифтом.

Бардин едва нашел эту «Русскую тройку» – она располагалась в Медвежьем тупике, затерянном среди типовых пятиэтажек на конечной остановке «фиолетовой» ветки метро.

«Концертное агентство» размещалось в полуподвальчике в одном из таких домов и оказалось сырой и темной конторой, в которой работала только одна секретарша – весьма невзрачного вида, с собранным на затылке пучком неровно прокрашенных волос, шмыгающим носом и постоянно бегающими глазами.

Хотя «секретаршей» ее можно было назвать лишь условно: перед девушкой не было ни компьютера, ни телефона. Ее шаткий стол был доверху завален рулонами отпечатанных типографским способом концертных билетов. Каждый рулон был аккуратно скреплен резинкой и пронумерован – № 1, № 2, № 3 и так далее.

– Вы откуда? – не здороваясь и делая все, чтобы не встречаться с Максимом глазами, спросила девица.

– В каком смысле?

– С Алтуфьева или Теплого Стана?

Он остановился в нерешительности. Ответить честно, мол, вы приняли меня за кого-то другого? Или…

– С Алтуфьева.

– Не помню вас… Из новеньких? Хотите работать распространителем?

– На сто процентов не уверен, но готов попробовать.

– Фотография есть?

– В смысле?

– Ну обычная фотография, три на четыре.

– Нет… А надо?

– Как же, – удивилась она. – Вас же задержат! А когда есть удостоверение сотрудника – это совсем другое дело!

Ее мышиные глазки в красной рамке век при этом бегали, будто провожая «туда» и «обратно» невидимый Максу теннисный мяч.

– Про фотографию я не знал, – вдруг осенило его. – Но, может быть, подойдет эта?

Он достал из внутреннего кармана членский билет Союза фотохудожников России, раскрыл и аккуратно подцепил ногтем фотографию, приклеенную, по счастью, не на века.

Скосив один глаз, она глянула на маленький прямоугольник, который Макс положил перед ней на стол, и кивнула.

– Тогда вот, – уверенными движениями рук девица отсчитала и положила перед ним несколько рулонов с билетами. Потом, с грохотом выдвинув ящик стола, достала оттуда новенькую корочку служебного удостоверения, прилепила к ней фотографию, подышала на печать и пришлепнула ею картонку.

– Вот, все это ваше. – Рулоны и удостоверение были придвинуты к Максу. – Залог три тысячи. Номинал одного билета – семьсот рублей, но вы будете продавать по две или даже две с половиной. Ваша точка – «Киевская», «Фрунзенская» или «Студенческая». На выбор. Послезавтра приходите с отчетом. И деньгами, разумеется.

Три тысячи рублей для залога неизвестно за что у Макса были, но именно потому что они «неизвестно на что», ему не очень-то хотелось с ними расставаться.

– А что за… концерт или выступление? На кого билеты?

Девица сморщилась и, по-прежнему избегая его взгляда, указала большим пальцем себе за спину.

«Savage Garden», «Queen», «Blink-182», «Динамик» – рекламные плакаты «концертов в Москве» этих всемирно известных групп, напечатанные на очень плохой бумаге, облепляли всю заднюю стенку каморки. Пораженный, он некоторое время созерцал эту непритязательную рекламу – она оскорбляла Макса просто как художника, – а затем, медленно повернувшись к девице, отчетливо произнес:

– Не понимаю… «Динамик» и «Queen» распались в девяностых годах, «Savage Garden» и «Blink-182» перестали существовать году эдак в 2005-м… Об этом знает каждый, кто когда-либо интересовался современной рок-культурой, а я, по счастью, интересовался. Как же может быть, чтобы в наше время в Москве на них продавались билеты? Во всем мире не выступают, а у нас выступают?

– Да… у нас выступают… – девица нервно задвигала руками и сделала глазами какое-то уж и вовсе неподражаемое сальто. – У нас менеджеры хорошие – съездили, нашли, уговорили… а вообще – какое вам дело? Не надо лишних вопросов. Вы кто? Вы распространитель. Всего-навсего. Вот и занимайтесь своим делом.

Бардин бросил перед ней всю пачку билетов, которую получил минуту назад. Потом подумал – и взял обратно.

– Так вас записывать? – хмуро спросила она. – Если будете работать, тогда вносите залог за билеты. Три тысячи!

Стараясь, чтобы слова звучали как можно внушительнее, Макс медленно произнес:

– Организация фальшивых концертов и продажа билетов на мировых исполнителей, которые и не думали к нам приезжать, – это, как я понимаю, статья «Мошенничество» Уголовного кодекса РФ. Срок от пяти до десяти лет с конфискацией имущества, – это он бухнул, что называется, «от фонаря» – понятия не имея, сколько в наше время дают за мошенничество. – Однако! Если сейчас позвонить парочке-другой борзописцев, в том числе и иностранным журналистам, скандал выйдет грандиозный. Тем более что и вещественные доказательства у меня на руках. Вот, – и Макс потряс перед побледневшей секретаршей билетами. – Как живые!